Это была типичная советская ванная комната – на стенах был зеленый однотонный кафель, в середине которого была кладка из керамики другого цвета с каким-то неясным голубоватым узором, потолок был побелен, а на полу была однотонная матовая коричневая мелкая плитка. Душ от ванной комнаты закрывала стенка из гладких стеклоблоков.

Старший сержант всегда ходил в своем зеленом пальто – это пальто было, можно сказать, семейной реликвией. Хоть и любой человек возраста Косача предпочел бы отречься от того члена семьи, чье пальто это было. Об этом знали немногие. Многие подозревали, что пальто очень старое, но никто не мог и подумать, что ему больше 50 лет и оно прошло через Великую Отечественную. Война есть война, борьба идей есть борьба идей, но и отец есть отец.

Рядом с ним стоял Максим Слипин. Максим был, можно сказать, противоположностью Косача – он был широкоплеч, высок и одним своим видом невольно вызывал сильное уважение и почтение, и никогда, и нигде он не был поднят на смех, всюду вел себя уверенно, но был натурой трусливой и достаточно нервозной. Младший лейтенант страдал заболеванием, что крайне не изучено – он иногда не мог зайти в комнату несколько раз по какой-то неизвестной никому причине, мог одевать носки по 3,6 или 9 раз, снова и снова. В общем, про эту особенность его знали все, но старались не реагировать. Он уже выглядел поживее, чем Косач, что немного прикрыл глаза – это так, на пару секунд, просто чтобы проверить, что он еще может моргать. Слипин в целом никогда не выглядел также, как и вчера – вещь крайне удивительная для таких времен. Каждый день у него как-то менялось выражение лица, положение зубов, густота волос, цвет глаз – каждый день он был какой-то новый, совсем иной. Одежда его практически никогда не повторялась, если не говорить про рабочую форму. Для всех это было большим вопросом – откуда столько различных вещей может быть у советского гражданина, да еще и не чиновника. Ответа на этот вопрос, конечно, никто не имел.