Так пролетели полторы недели. Рана Томаса быстро заживала. Он уже ходил по комнате и выходил прогуляться во двор. Забегавший, иногда, Конрад, рассказывал свежие новости. Всё шло своим чередом.
Только вот отношения Томаса с Ангелом складывались, прямо скажем, — не очень. Она оказалась чрезвычайно назойливым и капризным существом. Ангельское создание жаловалось по любому поводу. Что Томас слишком часто ест, слишком много спит, что он что-то зачастил в туалет, что храпит по ночам и мешает ей спать. Лично вам это ни чего не напоминает?
— Милая, мы с тобой спим вместе, едим вместе, ходим в туалет вместе, а храплю, значит, я один!
— Но это же твой нос!
— Всё общее, а нос, получается, исключительно мой.
Томас уже начинал просто мечтать о том дне, когда он, наконец, избавится от этой капризы.
— Послушай, — начал он осторожно. — Я уже почти здоров. Может быть тебе уже… Ну…
Уж в чём в чём, а в её способности читать его мысли и желания, сомневаться не приходилось.
— Знаешь, Томас, ты мне тоже надоел, — обиженно ответила она. — Во-первых, эти твои волосы на теле. Они ж по всюду! На руках и на ногах, на пальцах, даже на сосках! Ты в курсе, что я девушка, вообще-то!
— А во-вторых? — растерянно спросил Томас.
Ангельское создание как-то неловко замялось с ответом.
— Э-э… Когда ты ходишь в туалет… Ты начинаешь трогать этот…
— Ладно, не продолжай! Я понял, что ты девушка, и что у девушек такого не бывает.
— Вот именно, — облегчённо вздохнула она. — Мне требуется другое тело, Томас, — женское.
Томас задумался над словами Ангела и ему стало даже немножечко её жаль. Наверное ей и вправду тяжело находиться в мужском обличии.
— А как же Небеса? Ты не собираешься туда? Обратно?
— Я не могу так просто выйти из тебя, — пояснила она. — Я накрепко в тебе застряла.
Томас внутренне похолодел. Он вдруг представил, что так и останется, до самой старости, до самой своей кончины, с этим вот несносным существом внутри.
— Как же… Как же быть?
— Есть способ, Томас, — успокаивающе промолвил голос. — Я уже придумала, — какой.
— Давай не будем медлить и начнём прямо сейчас, — в интонациях ангельского голоса сквозили нотки твёрдой решимости.
— Помойся для начала, а то несёт как от.., — судя по всему, подходящих эпитетов не нашлось.
Томас сходил вниз за прислугой и попросил принести воды для омовений. Вскоре гостиничная служанка внесла глубокий таз с водой и поставила его на табурет, ещё она оставила на кровати свежее полотенце и кусок мыла. Томас обнажился до пояса и подошёл к тазу с водой.
— Разденься полностью! — потребовал голос. — Не жмись, я уж и так всё видела сто тысяч раз.
Томас послушно снял с себя всю одежду. Наклонившись над тазом, он зачерпнул сомкнутыми ладонями воды и окатил грудь.
— Ай!!! — взвизгнул высокий ангельский голосок. — Холодная!
Не обращая внимания на периодические попискивания и жалобы голоса, Томас стал тщательно намыливать руки, торс, шею и лицо, смывая это всё холодной водой. Затем очередь дошла до промежности и, в последнюю очередь, до ног.
«В следующий раз надо будет попросить, что б воду подогрели!»
Повязка, намотанная на тело пониже рёбер, вся намокла. Томас тщательно вытерся полотенцем.
— Что теперь? — спросил он.
— Фу-х! — облегчённо вздохнул голос. — Надень всё лучшее из гардероба.
Томас развязал мешок с вещами и разложил их на кровати. Сначала он надел чистую белую нижнюю рубашку, затем натянул на ноги тёмно-зелёные обтягивающие шоссы, надел бежевый пурпуэн, застегнув его на ряд мелких пуговиц, сунул ноги в кожаные башмаки и, в конце всех приготовлений, покрыл свои длинные волосы величественным шапероном из чёрного бархата. Пурпуэн делал плечи Томаса немного шире, а талию уже, что превращало его в элегантного молодого кавалера. Длинные складки шаперона, спускавшиеся до плеч, красиво обрамляли лицо.
— Ну просто картинка! — восхищённо воскликнул голосок.
— Спасибо, — Томас даже немного смутился. До этого момента он ни разу ещё не слышал ни каких похвал в свой адрес от ангела.
— Что дальше?
— Возьми мешочек с золотом, и идем на улицу. Я знаю одно место тут, неподалёку, где нам помогут.
«Наверное мы в храм идём,» — озадаченно думал Томас.
Томас не стал опоясываться мечом, так как входить в храм с оружием было не принято. Однако и совсем безоружным он не хотел оставаться. Пристегнув к кожаному ремешку узкий рыцарский кинжал, он повесил туда же кошель с монетами и спустился на первый этаж гостиницы. Попросив служанку убраться в его комнате, он вышел наружу.
