Лестничный проем, погребенный под толщей песка вскоре был найден и раскопан. Когда на свет показались окаменевшие ступени, сохранившиеся в песке, экспедиция пришла в неописуемый восторг. Первичный анализ образцов показал, что ступени состоят из дерева, настолько древнего, что обратились в камень. И настолько древнего, что не поддавалось классификации. Кем-то из студентов, была выдвинута догадка, что древесина принадлежит растению, давно исчезнувшему с лица планеты. Другой студент парировал это заявление. Уточнив, не считает ли первый, что этот город построили динозавры. Добродушный смех, к которому присоединился и сам профессор, разнесся по круглой комнате, откопанном экспедицией под поверхностью пустыни.

Другую часть экспедиции, наиболее затратную — составляла наемная охрана. Разношерстная компания бывших головорезов, военных и охотников, ставших теперь слишком старыми или слишком непопулярными для продолжения своей основной деятельности. 

После ночного дежурства в палатку отправился высокий, широкоплечий охотник, на обветренном теле которого всегда краснели шея и лицо. Если верить тому, что он рассказывал в Каире, перед выходом в пустыню — он потерял ногу в битве со стадом носорогов во время очередного сафари, защищая богатенького балбеса, купившего себе это опасное развлечение. Конечно, он не использовал в своем рассказе такие слова, как балбес. Он заменял их на более яркие и куда более грубые. В одном нельзя было усомнится — ноги у него и вправду не было. Левая ее часть, ниже колена, была заменена на хитроумное устройство. Оно имитировало голень и стопу, скрепляя их ремнями и шарикоподшипниками. Охотник, кажется, гордился своим увечием. То и дело вставая и прохаживаясь взад-вперед, показывая, как ловко управляется с этой штуковиной. С очередным стаканом рома, который он вливал себе в глотку по мере рассказа, походка его становилась все более нелепой. В конце концов он стал больше напоминать моряка, захваченного штормом на палубе бака, чем на охотника. Вылитый капита Ахав. Несмотря на то, что он сохранил свою мобильность после битвы с носорогами или бегемотами — слушавшие его наемники так и не поняли, про каких животных он рассказывал. Охотник то и дело называл их разными названиями, но чаще просто грязно бранил. Закончил он тем, что продолжать свою деятельность далее ему не разрешили. Еще сильнее он бранил бюрократию, отобравшую у него соответствующее разрешение. С тех пор он перебивался небольшими заказами у такседермистов по всей северной Европе. Так он сколотил себе хорошую репутацию. Это мог подтвердить один вояка из их команды. Тот слыхал истории об охотнике из Шотландии, столь метком, что всегда попадает дичи прямо в глаз, сохраняя шкуру наилучшего качества. Изрядно набравшись рома, охотник был так растроган этим упоминанием, что разрыдался. Слезы катились по его обветренным красным щекам и терялись в пышных рыжих усах. Вояка подошел и обнял своего собрата по тяжелой жизни, которая отняла у них обоих призвание. С тех пор, эти двое стали лучшими друзьями и почти все время строили планы на будущее. Они, при любом удобном случае, начинали спорить, где откроют купленный вскладчину бар, как его назовут, чем обставят и кого не будут туда пускать.