Конечно, говоря «таким же, как везде» я не имел в виду внутреннее убранство. Все здесь было необычно. Минимум углов. Я сразу подумал о псах Тиндала и внутренне содрогнулся. Сюда бы они ни за что не смогли проникнуть. Обилие нежных цветов, я бы даже сказал телесных — расслабляло. Ячеистые поверхности гладких стен, причудливо изгибавшихся в различных направлениях были заполнены сосудами. Их мутные поверхности скрывали от глаз содержимое. Многие ячейки были зашторенными. Удивительное сочетание строгих, нейтральных оттенков в архитектуре и ярких, я бы даже сказал хищных вкраплений цветов. Своим контрастном это отдаленно напоминало белые улочки Шефшауэна, что в Марокко. В нишах, похожих на изгибы в каньоне, тихо переговаривались посетители. Бармен, встретившись со мной взглядом, кивнул. Я выбрал пустую нишу и уселся на мягкий, неоново-зеленый пуф у круглого стола. 

Вращая головой, как у меня все еще не истерлись шейные позвонки, я пытался углядеть все, что происходило в этом причудливом месте. Я слышал музыку, но не видел ни сцены, ни колонок аудиосистемы. Звуки ее, медленные и тягучие, исходили отовсюду. Я положил ладонь на гладкую стену своей ниши. Она вибрировала в такт музыке. Словно все это место тихо напевало себе под нос мелодию, призванную успокоить. Мелодия успокаивала, хоть и казалась очень грустной. Вскоре, ко мне подошел официант и поприветствовав, протянул меню. Я ознакомился с несколькими страницами и меня осенило. Название этого паба стало очевидным. В нем имелись ввиду ушные раковины. Это был самый настоящий ушной паб! Я чуть было не воскликнул от восторга, но вовремя сдержался и поднеся кулак ко рту, сделал вид, что откашливаюсь — чтобы сбросить распирающее давление эмоций. Официант неверно истолковал мой жест и мгновенно вернулся к столику.