— И тебя не интересует почему и куда я ухожу?

Тедди вытер губы салфеткой и аккуратно ее сложил возле тарелки.

— Милли, я не задавал вам вопросов пять лет назад, когда вы сами ко мне пришли в этот дом после первого дня знакомства, хотя адреса я не давал. Поэтому и сейчас, я не стану задавать вопросы. Вам прекрасно известно, что я никогда не засматриваюсь на чужих женщин, на чужие идеи, дома и автомашины по той причине, что если это не моё, то и интереса к этому у меня не должно быть.

    Милли вспыхнула и невольно отошла от хорошо продуманного ею сценария разговора:

— Это я тебе чужая?!

Тедди встал из-за стола, подвинул стул на место и спокойно сказал:

— После того, что вы сказали, вы стали чужой и к кому уходите меня не интересует.

Милли поняла промашку и вставила, свой козырный ход:

— Я возвращаюсь к родителям.

Разговор уже перестал интересовать Тедди и он отпарировал:

— Передайте Мистеру Фоксу, что если он хочет забрать свой капитал, то может это сделать в понедельник, позвонив моему секретарю.

Милли растерялась, она боялась отца и еще больше боялась молчания матери. Их капитал был наследным, а она единственная дочь. Ох и кашу она заварила.

— Папа не собирается забирать свои деньги.

Тедди понял, что уход Милли, это устроенный спектакль, но поскольку за собой он не чувствовал никакой вины, а ее и не было, то решение, которое он уже принял, должно оставаться в силе, иначе спектакль этот не будет последним.