– Нет, врачи запрещают. Мне ещё лекарства сегодня пить. – немного слукавил я. 

– Медицину её что ж, её уважать надобно… Ну давай тогда еще, чтоб ты не хромал… Эх-ха! 

        У деда Матвея заблестели глаза и слова полетели из него с новой, ещё более мощной силой. Я загрустил, так ведь и до вечера можно здесь простоять. А старый казак, поглаживая усы, не умолкал: 

– Гляжу я, наградами-то тебя не обидели, вишь, как грудь блестит. Хоть противосолнечны очки одевай. Кресты смотрю сызнова вернулись… Да, Федоровы, они испокон веку добро службу правили, другим многим в пример завсегда были… 

        Вдруг дед придвинулся ко мне ближе и продолжил почти шепотом: 

– Я вот, что Минька, упредить тебя хочу на счёт родни вашей всёй. 

        Дед Матвей говорил таким таинственным голосом, что невольно я напрягся, ожидая услышать что-нибудь неприятное. Что же могло произойти с моим семейством за моё долгое отсутствие?! Дед помолчал для важности и вдруг выдал: 

– Напасть как-та на вас, Федоровых, напала или порча вам на ноги наведена. И идёт энтот факт истари. Сам вот подумай и рассуди, коли голова есть на плечах. Откель у прадеда твоего Антона, царство ему небесное, прозвища такая была – «Антошка – коротконожка», а?! 

– Да я и не знаю. В станице его так называли за хромоту. 

        У меня ещё теплилась надежда как-то тормознуть словоохотливого деда Матвея. Но того уже было не удержать.