Дежурный сержант, молодой парень лет двадцати, хорошо знал устав гарнизонной службы и поэтому не прошло и десяти минут, как вся комната была заполнена старшими военачальниками.
Лорд Брин обвел своим серьезным взглядом всех присутствующих и тяжело вздохнул понимая всю безысходность происходящего. Он подал знак рукой, показав, что будет говорить, и дождавшись пока все замолчат, произнёс:
— Дорогие други, мои! Мои, боевые товарищи! Сегодня нам удалось проучить самонадеянных нахалов, надеявшихся на легкую добычу и перебить их добрую часть, но скоро врагов будет в разы больше, и беда придет откуда ее не ждали — с запада! — после его слов послышались недоуменные возгласы особо эмоциональных офицеров. — Да! Нас в очередной раз предали. И кто? Наши же добрые соседи, что делает измену еще более мерзкой и изощренной! Похоже мы теперь единственный оплот здравого смысла во всем Касурдтерре! И сейчас я бы хотел решить, как нам действовать дальше? Бежать — и остаться в живых обрекая себя и близких на вечные скитания, или же сражаться и быть может погибнуть от рук палачей, но не посрамить честное имя Лиэрсуола!
— Сражаться! — воскликнули почти в один голос присутствующие. — Сражаться!!!
— Отлично! Спасибо вам, други! Я в принципе и не сомнев… — он замолчал на полуслове, не прилично отрыв рот и устремив свой удивленный взгляд на входную дверь, тем самым заставив всех обернуться. На пороге, в сильно запыленном и кое-где изорванном дорожном плаще, стоял лорд Мортиган, опираясь на наскоро сделанный из срубленной ветки костыль. Его потрёпанный вид говорил об участии в серьёзной передряге, из которой лорду не без труда, но всё же удалось выбраться.
Кейтон, переборов неестественное для него оцепенение, подбежал к своему добродетелю, расталкивая по пути застывших офицеров, переживающих видимо тоже самое чувство, обуявшее их начальника. Он схватил стул и поставил за спиной лорда помогая ему сесть.
— Сэр! Великий Харуд услышал мои молитвы! Вы живы! Но…? Где вы были? Что случилось? — спешил узнать, как можно больше, искренне обрадовавшийся неожиданному появлению хозяина Лиэрсуола, Кейтон.
Он выглядел словно радостный сын встретивший своего отца после долгой разлуки, хотя годами был немного младше лорда — лет на пять.
Лорд Мортиган скинул капюшон, и тяжело вздохнул вытянув левую ногу вперед, обнажив, бурую от сочившейся крови повязку, наскоро намотанную на рану. Видимо боль от полученного ранения сильно беспокоила его, но он мужественно крепился, как и подобает истинно благородному человеку и старому войну.
Все молчали в ожидании, что скажет лорд. Он оглянул всех и еще раз тяжело вздохнул, а потом сказал:
— Спасибо вам, мои храбрые войны! Видит Владыка Света, я никогда не забуду того, что вы делаете! Сегодняшняя ночь показала, на что вы способны, даже если враг хитер, и силен в пятеро! Вам не раз приходилось сражаться за родную отчизну и так уж вышло, что теперь от нее осталась лишь малая часть — наш родной Лиэрсуол! Но послушайте меня, теперь нам не устоять. Вокруг нас собираются волки и наступит тот час, когда их будет слишком много, и они рванутся на стены разрывая на куски нашу крепость. А крепость — это вы! И когда сия крепость падет — падет и весь город! Я знаю вы готовы умереть ради Лиэрсуола, но я прошу не делать этого! Нам нужно остаться в живых и сплотить оставшийся еще в здравом уме народ Касурдтерра, я уверен таковых много. Не всем по сердцу власть северного ублюдка и изменника. Нам надо начать здесь и поднять весь юг на борьбу! Я знаю люди пойдут за нами! Но увы придётся пожертвовать нашим домом… – лорд Мортиган прервался, видимо обдумывая некие мысли, тронувшие его.
Кетйтон, внимательно слушавший речь владетеля Лиэрсуола, подумал, как это точно слова лорда перекликаются, с его собственными мыслями? Он и сам думал о том-же, но если судьба самой крепости была решена в его голове, то дальнейшие действия он до этого не четко себе представлял. Да и сейчас надо было все хорошенько обдумать и предложить свой план лорду Мортигану.
Словно чувствуя это, лорд посмотрел в преданные глаза Брина и сказал:
— Знаю мой друг, ты уже что-то придумал. Прошу тебя — к делу, обо мне потом!
— Хорошо, сэр! Раз уж нам не удержать крепость, так пусть она станет общей могилой для обезумевших дикарей! Мы используем весь наш запас огненного порошка, смолы и масла для подрыва стен и зданий, чтобы они взорвавшись похоронили под собой вражье семя! Работы много, нужно скорее браться за дело и чтоб ни одна подлая душа не пронюхала про это! Что скажете милорд?
— Что ж план хорош! Так и поступим, а сейчас позовите мне лекаря, что-то мне совсем плохо.
Лекарь Богрун Рид, появился подле раненого тотчас, не мало удивив и самого лорда, и остальных присутствующих. Он сразу же принялся за дело не теряя ни минуты, как и полагается военному врачевателю, закаленному в боевых условиях.
— Богрун, дружок! Как это ты лихо появился? — спросил удивленный Кейтон.
— Скажите спасибо вашему сержанту, дорогой Кейтон! Он чуть ли не на руках меня сюда занес, а во мне я вам скажу без малого шесть пудов! Проворный парень, думаю метит в лейтенанты! — осторожно снимая повязку, сказал весельчак Рид и обращаясь к Мортигану спросил: — Это как же так вас угораздило сломать ногу, ваше сиятельство? Нехороший, так сказать переломчик.
— Рад тебя видеть, Богрун. Нужно поставить меня на ноги, как можно быстрее времени нет совсем! Делай что можешь только поторопись!
— Уже делаю, милорд, уже делаю, но придется потерпеть. Вот.
Пока лекарь занимался раненым, Кейтон рассказывал подробные действия плана, родившегося в его опытной голове, остальным офицерам. И когда закончил быстро выпроводил их за дверь.
— Друг мой, сядь рядом, хочу поблагодарить тебя! — произнес лорд глядя на Кейтона.
— Не стоит, милорд! Я не достоин!
— Достоин, достоин! Ты верно служишь мне долгое время, и я всегда знал, что на тебя можно положиться! Скажи, моя жена, она в порядке?
— Леди Литвила и ваши дочери, были отправлены мной на болота в тайное место, как и остальные горожане. Они в порядке! Но простите, где ваш сын? И почему вы одни?
— Эх, Ниртон погиб от рук мясников из Зинланда, как и все остальные. Я чудом избежал смерти, спасибо моему сыну, он заслонил собой удар, предназначавшийся мне, вытолкнув меня за борт. Да примет Харуд в свою обитель его чистую душу.
— Но где вы с ними встретились?
— Это было в устье Шимона, нас нагнал корабль под флагом Валирада. И я признаться был очень рад, что оставшееся время в пути проведу в компании лорда Гордира, ибо он тоже плыл в столицу. Мы с сыном перебрались к ним на корабль и закатили знатную пирушку, осушив два бочонка Пантихарского вина. Я не много захмелел, а Ниртон и вовсе уснул на моем плече. И вот, когда уже было далеко за полночь, мне послышались крики с нашего корабля, я обернулся и увидел его пылающим. Не успел я ничего понять, как мы с сыном были уже в ранге пленников, оставшись без оружия. На мой вопрос, «что происходит?», какой-то ублюдок велел мне заткнуться и сидеть смирно, иначе он отрежет мне уши. Я был возмущен и потребовал объяснений после чего получил рукоятью меча по голове и потерял сознание.
— Простите, милорд я вас перебью, но сейчас будет больно. Порошок, который я вам дал должен был подействовать, но рана серьезная и поэтому, чтобы не прокусить язык, вот возьмите. — лекарь протянул деревянную палочку лорду, а сам приготовился вправлять кость на место. — Готовы?! Ну простите!
Он дождался, когда лорд Мортиган будет готов и после его кивка, резким движением вернул кость на место. Получив после, неожиданный удар в ухо, лекарь отлетел в сторону.
Лорд выплюнул палку и сыпал проклятья на головы всех лекарей без исключения, таким образом перебарывая ужасную боль в ноге. Так продолжалось несколько минут.
Когда же он успокоился, лекарь держась одной рукой за распухшее ухо продолжил свое дело.
— Прости меня, Боргун, больно было ужасно, не знаю, как это вышло?
— Видимо все-таки надо было подождать пока порошок подействует, а то так и без зубов можно остаться или чего хуже глаз потерять, — сокрушался лекарь. — У вас, ваше сиятельство, простите, кулак словно молот у кузнеца. До сих пор ясно вижу каждую звездочку перед глазами.
Кейтон не выдержал и громко засмеялся. Лорд Мортиган тоже еле сдерживал смех, превозмогая сильную боль, потихоньку отступавшую видимо от воздействия порошка, все-таки начавшего действовать.
