И что же предстало моему взору? Крохотные капельки глины действительно перемещались по снегу, а потом осторожно соединялись друг с другом, образовывая маленькие «стаи», которые вновь начинали свое движение, обретая неясную форму. И казалось мне, будто я вижу очертания человека.

Я приложил еще больше усилий в своем стремлении уничтожить глину. Уничтожал, закапывал, сбрасывал ее вновь и вновь с большой высоты. Все было тщетно.

И тогда я задумал придать глине форму. «Если человек — причина гибели целой части этого мира, то я создам именно человека».

Коварство в том, что я слепил эту глину, в порождении своей ненависти, своего эгоизма. И она с легкостью приняла ту форму, которую я ей дал. Но любое уродство, любая ужасная деталь, которой я наделял фигуру, принимала совершенно иной вид. Она, будто, исчезала, а на ее месте появлялись нисколько не уродливые, а несказанно красивые «штрихи». И это тоже вызывало во мне злость. Мы так слепы, когда хотим получить желаемое.

Я взглянул на собственное творение и искренне изумился. Передо мной стояла красавица, полностью передававшая черты самых прекрасных девушек, которых мне когда-либо удавалось видеть. Ее стройное тело и тонкие длинные пальцы, завитки волос, искусно переданные структурой глины, поражали своей живостью, своим сходством с оригиналом.

Но именно эта красота никак не удовлетворила моей жажды отмщения, а, наоборот, еще больше разожгла ее. Я придал такую форму, что похоже было, будто девушка стоит посреди ледяного пейзажа в легком одеянии.