-Во время операции… Нигаи, твое сердце остановилось… — Кенджи тяжело и прерывисто вздохнул. – Это было ужасно! Я сидел в коридоре – твой доктор не смог уговорить меня уйти с ним – и я услышал громкие голоса в операционной, понял, что что-то случилось… Кажется, я повел себя не очень правильно. Я стал стучать туда, что-то кричать… я плохо помню весь этот ужас. Кто-то выскочил, попытался меня успокоить, а оттуда, из операционной кричат: «…Остановка сердца!..», еще что-то, чего я разобрать не мог, и тут мне стало нехорошо. Я, словно, во мрак провалился. Мрак и холод. А потом твой крик… Девочка моя, я передать не могу, как сжалось мое сердце от страха за тебя! Ты так отчаянно звала меня, словно, маленький ребенок, потерявшийся в ночном дожде, а я блуждал в этом мраке, не зная, где искать тебя, как тебя вытащить. А самое ужасное – я вдруг четко понял, что спасти тебя, вытащить смогу только я. Я один!..  И тогда, чувствуя, что теряю сознание, я из последних сил позвал тебя, проклятым мозгом понимая, что то, что я пытаюсь сделать, мало того, что не объяснить, это не укладывается ни в какие рамки и не дает никакой твердой надежды, которая была так необходима. Но я кричал и кричал… А потом я пришел в себя. Я понятия не имел, сколько прошло времени. Увидел лицо твоего Кирилла, который немедленно мне что-то вколол, а потом объяснил, что у тебя остановилось сердце, что его смогли завести, но на это ушло время и все были очень напуганы…  И вдруг тебя вывезли на каталке в реанимацию. Я бросился за тобой и просидел здесь, на стуле, заснул. Но это был не сон, а какой-то провал в отвратительную, болезненную дрему… Нигаи, ты ведь едва не ушла! Мне даже думать страшно об этом, ведь еще неясно, как прошла сама операция, что будет дальше. Так страшно!