— Сломайся, крыло! — и я представил себе надрыв, хруст, летящие щепки… Представил изо всех сил, но картинка не сложилась. Ничего не произошло! Это что же — и на меня самодовольный летун ухитрился произвести впечатление? А может, он слишком жизнелюбив, слишком стойкая в нём тяга к небу, чтоб сила мысли могла сломать его?

Нет, шалишь! Я охвачу своим взглядом всю землю. Всё, что внизу, будет пленено в мой фантастический шар, в мой хоровод таинственных узоров. И верно: вся страна уже подо мной, словно на карте. Вся она удерживается волшебной сферой, отдающей предметы во власть моих грёз. Переливчатой плёнкой, словно заключённая в мыльный пузырь, укрыта планета — она в моём подчинении.

Но упрямо ползёт, медленно поднимаясь, едва заметный самолёт.

Сломайся, крыло! Нет, всё тщетно — он продолжает ползти. Тогда сделай меня ещё сильнее, шар, подыми ещё выше! Пусть уместится на моих руках всё сущее, а с ним и жизнь глупца-авиатора, вздумавшего тягаться с повелителем непознаваемых сил. Ведь я отныне вижу себя не простым смертным, я поднялся на престол небывалых высот.

Расширься ещё, шар! Я — подчинитель стихий. Я — властитель вселенной.

Я — божество!

.

.

.

Бабах.