-Сядь, Агриппина! – она не называла мне своего имени, но я-то вижу его. Я вообще всё вижу. И именно это мое знание подкашивает гостью, она в ужасе отшатывается. В глазах неподдельный ужас.

            Но мне ее не жаль. Я давно уже вижу и жизнь ее, и суть её волчью… пусть сама хоть разок испугается, а то других пугать и с другими квитаться на раз-два.

-Кто…как ты… — Агриппина шатается в ужасе, хватается руками за горло. Тщетно!

-Сядь, — прошу я, указывая на кресло – единственная, пожалуй, дорогая вещь моего дома. И то, для гостей.

-Да ты! – она все еще не может прийти в себя от ужаса. – Кто сказал тебе, отребье?!

-А мне не надо слов, — замечаю я. – Я ведь всё про тебя знаю! Про то, кем брат твой был и сестры твои, как привечал он тебя и их, как в изгнание отправил, когда зарвались вы…

            Это страшное знание. Сама Агриппина пытается отмыться, делая, впрочем вид, что и не запачкана, от своего прошлого. Да только когда ты сестра Калигулы, когда ты замешана в интригах и оргиях с его именем связанных, ты клеймена. И даже изгнание и годы нищеты не избавят от этого клейма.

            А потом ещё один брак, и снова интриги, и снова смерти.

-Вот как?! – она овладела собой, распрямилась, не села, стоит гордо, как и подобает такой как она. – Стало быть, ты и иное знаешь?

-Скажи, может и знаю, — мне не страшна смерть. Я уже умирала и несколько раз. Я уже через многое прошла, и ничего страшного в очередной гибели не вижу.