Когда у рода Понту появился долгожданный наследник, отец семейства был счастлив. Черствый от природы человек, занимающий позицию придворного на важной, но не слишком уж важной должности, был улыбчив и вежлив, со всеми снисходителен. Он не отходил от сына, склонялся, мешая кормилице, над колыбелью, и ворковал:
-Клод, ты мой дорогой сынок, ты унаследуешь всё…
Воркование было грубоватым, но от этого человека и не следовало бы ждать больше. И если Клоду Понту досталось всё, что могло достаться в силе обстоятельств его рождения, то через два года, когда в семье Понту появилась девочка, отец семейства был уже далек от счастья.
Вообще отец семейства Понту считал, что иметь дочь – явление неблагодарное. Воспитываешь её, заботишься, оберегаешь всячески честь и имя, а потом она уходит от семьи и твоя кровь разбавляется с каким-то другим родом.
И тут девочка. Франсуаза. Ну, если вторая, это могло бы ещё и ничего, подумаешь! Но оказалось, что у девочки есть магический дар. И нет, сам магический дар не был страшен в Авьерре, но вот ему требовалось особенное обучение, всяческое участие и терпение.
Приходилось мириться с тем, что предметы, которых не касалась рука, свободно летают по комнате; что твои самые яростные мысли могут быть прочтены и озвучены по-детски наивно и неуместно.
Понту знал, что в его роду не было магического дара никогда. Значит, оставался вопрос к жене – откуда-то же пришла эта неудобная чепуха? Но госпожа Понту, словно учуяв недовольство мужа, предпочла слечь в лихорадке и, не приходя в сознание, сгореть через пару дней.
