-Сестра викария, если хочешь наказать остальных, то можешь не спешить. Однако рассчитай свое время, что бы успеть помыться и переодеться в чистую одежду,  когда закончишь свои дела – мы не можем, здесь надолго задерживаться.

Она, замерев на какое-то время, смотрит на меня, скаля зубы, а потом с криком устремляется к насильникам и, начинает ножом стремительно и ловко полосовать их лица и шеи — не обращая внимания на бьющуюся из перерезанных артерий кровь и разлетающиеся в разные стороны ошмётки плоти и кожи.  Но уже через короткое время ее ярость угасает столь же внезапно, как и вспыхнула и она падает на колени, а в следующую минуту опрокидывается набок и, поджав ноги, сворачивается в содрогаемый беззвучным рыданием комочек.

Я смотрю на нее с ноющей болью в груди, чувствую запах дыма от костра, крови от тел и аромат пожухлой травы, я осязаю холодное дуновения октябрьского ветра, а на мое лицо падают пока еще редкие, но тяжелые капли дождя: “ У нас нет время на то, чтобы горевать, нет времени, чтобы оплакивать  ушедших … Нас ждут живые!”

Я подзываю Кару и ребят а сам подхожу к одному из мертвых офицеров и снимаю с его ног берцы и шерстяные носки и ставлю их рядом с викарией. После чего прошу Кару заняться ей, а парням приказываю найти ведра, что бы нагреть воды и начать собирать все, что окажется нужным и полезным – медикаменты, оружие и продовольствие в первую очередь. И тут неожиданно для меня Володя высказывает дельную мысль, и я удивляюсь тому,  почему она не пришла в мою голову. Он предложил добраться до деревни и, расположится в одном из домов – растопить баню, сварить горячую еду и найти девушке подходящую  по размеру обувь и одежду.  Каре эта мысль тоже кажется хорошей но она осторожно высказывает свое опасение по поводу того можно ли ребятам доверять. Ее настороженность рассеивается — когда викария, которая,  безусловно, слышала наш разговор, встает и, подойдя к парням по очереди прикладывая к их груди руку, не говоря ни слова, заглядывает в их глаз, после чего вернувшись к нам, одобрительно кивает головой. Никто из ребят ничего не понял, что тут сейчас произошло и, что эта девушка только что делала, но им и не обязательно знать – важно лишь то, что она подписала им оправдательный приговор, даровавший им жизнь и уважение. Парни не поняли, почему я и Кара глядя на их недоуменные лица с облегчением рассмеялись и вместе с нами тоже стали смеяться. …Но мы все увидели что, несмотря на слезы, вновь заполнившие глаза викарии по ее губам скользнула знаменитая улыбка сестер — берегинь  излучающая ангельскую чистоту в сочетании с материнской теплотой.