— Она скорее всего ничего не понимает.

Судорогой, меня перекосило. Руки и ноги сжались и не слушаются, всё тело спазмировалось. От резких движений я оказалась на полу. Из глотки вырвался утробный вой.

«Хотя… бы… разжать… пальцы……»

— Мог бы и раньше ей помочь. Смотри, как её теперь штырит, после недели замедленного кровотечения.

— Я думал, ты сможешь однозначно сказать, что это такое, когда взглянешь на неё.

— Это вампир, однозначно.

— Она не вампир.

— Не заводи только снова свою шарманку терминологий, пожалуйста. Ей это всё будешь рассказывать.

— Если она больше неспособна самостоятельно восстанавливать энергию, как тогда она прожила эту нед…

«Они разговаривают, словно ничего не происходит, даже мама… она просто стоит и смотрит, как, тут…»

Я вскричала. Руки еле-еле стали поддаваться, ноги уже почти удалось выпрямить, слёзы застилают взор и весь мир остаётся расплывчатым.

— Ты слышишь меня? — перед моим лицом помахали рукой.

«Этот высокий голос…»

Я протяжно простонала.

«Как же мне не нравится голос этого человека… этот голос… он ничего не ценит… такой безучастный и… холодный… словно его здесь нет… холод… кто-нибудь… вынесите меня на улицу… бросьте в озеро… пожалуйста… прошу… умоляю……»

Руки и ноги, с которыми я веду войну, так горят, словно меня подожгли. Даже через пелену слёз, в агонии, я вижу насколько они красные.