— Постой, — я бросил копать. — Уверен, что это, вообще, тот куст? Тут есть ещё парочка, ты в темноте, может, и не запомнил?

Я походил кругами по газону, принялся копать под соседним кустом, приговаривая, может, мол, ты не под тем кустом закапывал, может, она где-то здесь, моя леди Гаш и мои порошки и диссоциативы-галлюценогены, которые я так хотел попробовать, может, все они где-то здесь, ждут меня, может…

Я снова был в земле. Мои чёрные руки прекратили копать, когда взгляд сфокусировался на очередной яме подо мной. Лишь тогда я заметил, что газон уже весь в этих ямах, будто крот постарался.

Я глянул на Акима, который сидел под первым кустом, опустив голову.

— Хули ты сидишь, давай помогай. Это твоя вина, мужик, только ты можешь вспомнить.

Аким поднял на меня заплаканное лицо.

— Его забрали, зай. Всё забрали. Я помню, где закопал.

Нет.

Нет-нет-нет-нет, моя леди Гаш не могла вот так от меня уйти. Нет, где же счастливый конец? Столько усилий, чтобы сидеть теперь в этом ЕБУЧЕМ, БЛЯТЬ, ОГОРОДЕ???

Да, этот голубой ублюдок всё испортил – мысленно проговорил я. Ненавижу этого пидора, ненавижу, вообще, всех пидоров, всех людей, НЕНАВИЖУ ВСЁ ЭТО, И ЛЮБЛЮ ТОЛЬКО МОЮ ЛЕДИ, МАТЬ ЕЁ, ГАШ!!!!!!!!!!!!

Я хотел схватить булыжник и ушатать своего лучшего друга, как того мудака в лесу. Я, блять, ненавидел Акима, но… услышав тогда, как тихо хныкает он и увидев, как продолжает сидеть он у того проклятого куста, я подполз к нему и обнял сукиного сына.