— Ты знала того старика, о котором говорили на служении?

— М?

— Дед, тот дед, понимаешь?

У тебя ещё есть возможность остановиться.

— Ка… какой?

Она ничего не поняла, просто переведи тему.

Если остановишься сейчас – завтра можешь не проснуться. Ты и без того уже разозлил Бога. Что он сделает с тобой, если ты и сейчас проявишь малодушие? Она поймёт. Ты же не зарезал его, а просто… Просто так получилось, получилось так, ну!

— Неважно.

— Какой дед? Ты про кого?

Блин. БЛЯТЬ, БЛИН, БЛЯТЬ!

— Который умер.

— Се… Семён какой-то там, да?

Я чувствую облегчение от того, что она почти не знала его. Возможно, она даже поймёт меня, да? И никому не расскажет.

Нет, это дерьмовая идея, дерьмовая.

— Он умер по моей вине.

Ну ты и дебил, малыш.

Всё, теперь дороги назад нет.

Однако, от сказанного становится на порядок легче. Да, будто это ты и должен был сделать ещё в тот момент, когда его фото появилось на проекторе в церкви. Как там у Достоевского: «Я – УБИВЕЦ!».

Я вижу, как округляются её красные глаза. А шея вытягивается.

Она говорит, что не понимает. А я объясняю, что это моя вина, моя, но не только моя, конечно, но и моя – тоже.

Всё это вышло случайно, я и подумать не мог, что такое произойдёт со мной. И, короче, я выкладываю ей всё, как на исповеди.

И по Сэма. И про деда. Про n-ное количество наркотиков в моей тумбочке. Всё, как сказал мне Иисус в моей голове.

…Я курил марихуану и гашиш на протяжении трёх лет, с самого своего совершеннолетия…