— Тихо, без резких движений, — медленно прошептал Скотт Питу, — идём назад медленно и спокойно. Даже и не думай бежать, иначе он погонится за нами.
Никогда ещё в жизни Питу не приходилось так бояться: его зрачки превратились в едва заметные точки, согнутые колени затряслись, а всё его естество словно сжалось при виде могучего зверя. Ему казалось, что весь мир перестал дышать и ждал того же, чего ожидал и он. Ветер замер окончательно. Это был самый напряжённый момент в его жизни. Казалось: достаточно одного щелчка, одного шороха или всплеска, чтобы вывести его из себя. Момент не заставил себя долго ждать — неуклюжая стопа Пита сломала рассохшуюся ветку под ним. Медведь, услышав треск, тут же повернулся мордой к путникам. Скотт обернулся и взглянул на «партнёра». Лицо Пита преобразилось. Оно исказилось до неузнаваемости, как обычно бывает у младенцев перед тем, как они начинают плакать. Скотт увидел отражение самого настоящего отчаяния в его глазах. Весь страх человека перед зверем, множество тысячелетий накопленный и унаследованный последующими поколениями народов, для одного лишь Пита Гризли, будто застыл в его взгляде. В этот момент было бесполезно что-либо говорить ему: он всё равно сделает то, что говорила ему древняя сила страха. Пит побежал. Побежал издавая дикий вопль. Медведь не мог на это не среагировать и бросился за громоздким, вопящим созданием. Скоту тоже ничего не оставалось, кроме как кинуться бежать вместе с Питом от косматой, бурой туши. Бежал он ближе к реке, тем самым их с Питом направления немного отличались: если животное погонится за кем нибудь одним — у другого будут шансы на спасение. Совершенно не обращая внимания на Скотта, медведь продолжал преследовать Пита. Видимо вопли этого человека сильно его раздражали. Скотт не задумываясь схватил с земли увесистый булыжник и точным броском, обрушил его на медведя, тем самым отвлекая его от первоначальной цели. Могучий зверь повернулся к обидчику всем корпусом и, издав свирепый рык, кинулся к нему. Скотт бросился в реку, но проплыв десять футов, услышал позади себя громкий всплеск. Ничто не заставило его усомниться, что медведь бросился в воду за ним. Большинство медведей, по природе своей, превосходные пловцы, и даже американский гризли не составлял исключения своему семейству. Скотт плыл к другому берегу, с надеждой избавиться от преследователя. В этом ему помогало течение, но, не уступая в скорости индейскому каноэ, медведь уже настигал его на середине реки. Его нос уже втыкался в ноги Скотта. Скот незамедлительно, изо всех сил ударил своего преследователя стопой по носу, выигрывая, тем самым, необходимое время чтобы увеличить дистанцию между ними. Течение было быстрым. Стремительный, бурлящий поток относил Скота всё ближе к месту, где начинался резкий спуск водопада. Конечности Скотта, и без того уже онемевшие в ледяной воде, вконец ослабели от тщетных попыток выбраться на берег. И вот уже показались первые, покрытые пеной и зелёной тиной, валуны. За один такой и успел схватиться Скотт. Рядом с ним, неистово ревя, проплыл его преследователь, мокрая шкура которого блестела от оранжевых лучей солнца. Бешеный поток воды скрыл бурую тушу зверя в пенящейся пучине. Скотт потратил последние капли сил чтобы прижаться к скользкому валуну, только так медведь не смог его схватить. Он настолько обессилел, что не мог даже позвать на помощь. Постепенно силы стали его покидать. Ещё мгновение и он не сможет держаться за камень — своё единственное спасение от той невообразимой стихии, что только что забрала жизнь у могучего и сильного животного северной Америки. «Зачем я спас Пита Гризли?» спросил Скотт в пустоту. Он и сам не мог дать точного ответа на этот вопрос. Может по тому, что он был слишком отважным человеком, чтобы дать зверю растерзать верзилу с душой ребёнка? Но этот же ребёнок с лёгкостью убил своего лучшего друга на его же глазах. Быть может истинная причина заключается в другом… И даже сам Скотт Майклз не понимает, что за сила заставила его поднять тот камень и направила его бросок на зверя. Между тем непослушные руки Скотта отпустили валун и он, потеряв сознание и ведомый лишь потоком воды, рухнул в пучину высокогорной реки.
