Глава 7.

   Квартиродатель представился Дмитрием Ивановичем. Григорий решил пока что не рассказывать ему  о том, зачем приехал в Кант, дабы избежать всяческой возможности нарушения своих планов.

— Скажите,  — он обратился к сидящему рядом на переднем сиденье старику, — а что это там за недостроенный дом?

— А… енто так – ни Богу свечка, ни черту кочерга. Один здешний олигарх лет десять назад начинал строить себе особняк, да так и не закончил. Умер от инфаркта. Уехал рано утром на работу и не вернулся больше в добром здравии. Его родня идею с особняком не поддерживала с самого начала. Так и стоит пустое строение, и никому до него дела нет.

«Зато прямо напротив Ельчинской резиденции. Для удобного наблюдения»

Бережной почувствовал внутри прилив облегчения.

— Вот здесь сейчас за деревом домишко будет. Мой, — старик показал вперед.

Григорий поставил коробку передач в нейтральное положение и, притормозив, завернул к дому Дмитрия. Дом оказался небольшим. Несмотря на общую земельную площадь около 16 соток, жилище старика представляло собой средненькое строение с четырьмя комнатами и отдельно отстроенными кухней и ванной. Кроме того имелись сад и огород. Хозяин немедленно направился туда и нарвал гостю фруктов и овощей.

— Спасибо вам большое, — сказал Григорий. Он поставил на стол пакет, который достал из машины. – У меня тут тоже кое-чего имеется. Яблок, груш, апельсинов и пельмешек на рынке прикупил. Можно будет нам с вами и пообедать.

— Пообедать-то оно, конечно, можно. Только вот, да будет вам известно, что при частом употреблении всей этой синтетико — химической покупной дряни, — старик указал на пакет, — возрастает риск заболевания раком, разрушением костей, получить болезни сердца, клеток организма, печени.

— Я все понимаю, дядь Дим. Но питаться-то чем-то нужно. Все равно дольше отведенного нам срока мы жить не будем.

— Правы, — старик кивнул. – Но ведь у меня в холодильнику имеется говяжья мякоть. В погребе картошка. Я хотел сегодня натушить ее с мясом. Как вы на енто смотрите? А пельмешки тады на потом.

— С удовольствием отведаю, — Григорий улыбнулся. – В детстве, когда я жил в деревне, мама часто готовила нам это блюдо. Оно мне очень нравится. Так что давайте показывайте, где у вас погреб и режьте мясо. А я займусь чисткой картофеля. А лук и специи у вас есть?

  Комната Григория оказалась в северном конце дома. Нельзя сказать, что она была тесная, но и не шибко просторная. Покрашенные в голубой цвет деревянные двери отгораживали ее от остального дома. Внутри — обычная деревянная кровать, тумбочка, шкаф для вещей. Стена над кроватью была завешана темной тканью с желтыми узорами, от которой пахло старостью. На полу был светло-красный палас в зеленую полоску. В углу между входом и местом, где стояла кровать, из стены выделялась северная часть контрамарки. За столиком, на котором стоял графин с водой, было окно, выходящее в сад. Григорий положил свои вещи на пол у стены. Затем сел на корточки и, расстегнув свою большую сумку, принялся вынимать ее содержимое.

***

— Ты бы связался с родными, да с коллегами и предупредил, что все нормально и жилье нашел, — сказал старик, когда они сидели в кухне за столом.

— Я позвонил жене, — Григорий немного подумал. – А также звякнул в институт. Объяснил ситуацию.

Дмитрий Иванович допил чай, поставил бокал на стол.

— Откуда ты родом, Гриш? Как давно занимаешься всем этим… паранормальным, если не секрет, конечно?

Григорий доверчиво взглянул на собеседника и молвил:

— Родился здесь, в Киргизии. Живу в Токмоке. Раньше жил там с родителями, но потом они перебрались в Казахстан. А я остался тут. Мне здесь нравится, здесь мой дом. Все всегда говорили, что в такой стране как наша никогда не получится дышать полной грудью, пробиться по жизни, найти достойную работу, вести приличную самостоятельную жизнь. И даже не столько из-за откровенно слабых позиций республики на международной арене и превалирующего процента бедности внутри самой страны, сколько из-за непостоянства нашей внутренней структуры и устройства. Такие вещи, как общество и политика уже давно перестали гармонировать здесь. После череды постоянных народных недовольств при модификации государственного строя в девяностых годах результатом стала революция весной 2005 года. Но несмотря ни на что, мне здесь нравится. У меня есть дом, семья, работа – остальное мелочи. Кстати уфологией я увлекся сравнительно недавно. И если честно – это мое первое настоящее расследование. Я очень рад, что подвернулась возможность отвлечься от теорий и гипотез и наконец-то заняться работой. Ну а вы, дядь Дим, как давно вы живете в этом тихом городке? Вы говорили, что ваша супруга скончалась. Но кто вам помогает поддерживать в такой чистоте дом и пристройки? Неужели сами наводите марафет?

— Да ну, — старик смущенно махнул рукой, — какой там марафет! Ну а вообще дочь и племянницы из Бишкека часто приезжают в гости. Помогают прибираться да побелить время от времени. Вот и весь марафет.

— Понятно. Ну а по поводу аномальных явлений здесь, в Канте. Вы можете рассказать что-нибудь или поделиться интересными соображениями?

Дмитрий Иванович пожал плечами:

— Хоть и живу здесь всю свою жизнь, а сам лично ничего такого не видывал. Вообще происходит здесь порой что-то странное – это точно. Люди пропадают. Ни тел, ни следов. А кто и находится – ничего толком не может рассказать. Мол, провалы в памяти. Но ты, друг мой, разочарованным уж точно не уедешь.

Он как-то странно улыбнулся. Григорию показалось, что за его улыбкой скрывалось некое скрытое объяснение предшествующей реплике, расшифровать которое не представлялось возможным, от чего по спине пробежал легкий холодок. Григория так и подмывало рассказать о произошедшем сегодня на проселочной дороге Дмитрию Ивановичу, но он молчал. Пока молчал.