-А почему я должна их помнить?
-Они сидели в спальне Ферри в «Лугах». Мы были там оба, но… ты могла и не заметить.
-Я и вправду могла тогда видеть только тебя… — сказала она. – Но очень смутно я теперь припоминаю, что были в комнате какие-то игрушки, куклы. Я еще хотела удивиться, что Ферри держит игрушки в спальне…
-О-о! Эти куклы значили для него очень много! – улыбнулся Рэймонд. – Точно, дети… Особенно ему нравилась великолепная рыжеволосая красавица в белом платье с вышитыми на нем золотыми цветами и узорами! На ее милой шляпке так же красовались золотые парчовые розы, ее настоящие рыжие локоны были убраны в великолепную прическу, она лукаво и кокетливо улыбалась, держа в изящной ручке сложенный веер…
-А та кукла? Та, что была похожа на меня? Она тебе нравилась? – внезапно вырвалось у Элли.
-А? Мне?.. Ты думаешь, что я мог интересоваться куклами?!
Элли глядела на него во все глаза, а потом ответила первое, что пришло в голову:
-А почему ты не мог бы ими интересоваться? Разве красивая кукла не может порадовать глаз? Пусть даже ты и не маленькая девочка… Иногда они так хороши, что не полюбоваться невозможно! Почти, как живые… Думаю, те куклы были именно из таких.
Рэймонд опустил взгляд, улыбнулся и снова посмотрел на нее.
-Не все так восхищались этими удивительными созданиями, как Ферри. Джина как-то увидела их, заинтересовалась было, но… ее интерес оказался чисто финансовым – сколько может стоить такая редкая коллекция и как имя автора? Быть может, он – кто-то из знаменитостей в этом деле? И если так, то такие куклы могут оказаться достойны «Сотбис»! Но Ферри лишь усмехнулся в ответ, заявив, что скорее с голоду умрет, чем продаст этих кукол!.. Мне нравилась кукла в зеленом платье. Будто девочка… Милая кроха с каштановыми волосами под соломенной шляпкой, белоснежное кружево нижних юбок и манжет на рукавах и грустная улыбка на нежном фарфоровом личике, в зеленых ее глазах… Она единственная из всех не улыбалась по-настоящему. Только намек… И ты… ты лежала такая же бледная, неподвижная. Казалось, дотронься до твоего лица, и вместо теплой кожи окажется холодный фарфор…Она и вправду напоминала мне тебя. Словно, все эти годы каким-то удивительным образом заменяла мне… Нет, так нельзя говорить! Тебя никто не мог заменить! Но мне становилось не так больно рядом с той куклой, уж Бог его знает, почему… И когда я внес тебя в комнату, уложил на диван, мне стало странным образом легче. Как приходит облегчение к вернувшемуся домой после долгой, страшной, утомительной дороги… Но некогда было думать, чувствовать — я был занят твоей раной, а потом растирал тебе ноги – они совершенно заледенели. Удивительно, что ты не отморозила их, что не свалилась с воспалением легких! Как вообще жива осталась…Волей не волей поверишь в рождественские чудеса!
