9

     Элен лежала на постели обнаженная, наматывая на палец прядь своих ярко-рыжих волос. Питер похрапывал во сне и она скривилась от отвращения. Он раздражал ее все больше и больше. она бегло провела взглядом по его шее. Вот бы острое лезвие вонзилось в его плоть, раскрыло, разорвало ее, обнажая внутренности. Неприкрытая нагота внутренностей. Прыгающие сердце, печень, кишки. Просто взять и разрезать. Элен тихонько усмехнулась в кулачок. Нужно повременить. Придет и его очередь, она доберется и до него. Наверное, недоумок уже на небесах. Жаль, это слишком легкая смерть. Думая об этом, Элен все сильнее и сильнее тянула и наматывала свой локон себе на палец, пока не стало больно. Не было в мире того, что могло бы действительно напугать ее. Кроме, пожалуй, одного. С самого детства ей снился один и тот же сон. Безбрежный океан. Она захлебывается водой. Вода проникает в легкие, поглощает все, темнеет в глазах… Этот сон мучил ее на протяжении многих лет. Элен стала панически бояться водоемов.
     Отец ненавидел ее. И боялся. Он сделал все, чтобы она не получила ни цента из наследства. Сделал невозможное. Обошел закон. Проклятый старик. При мысли о нем, при мысли о нем, лицо Элен приобрело звериный оскал. Прекрасные черты исказились, напоминая чудовищную маску. Она вспомнила, как он орал на нее, когда нашел толстый альбом с фотографиями Гитлера и Йозефа Менгеле у нее под подушкой. Как он был вне себя, застукав их вместе с Питером. И много чего другого. Все это доконало его слабое здоровье. Так ему и надо! Гори в аду, мерзкий, жалкий старикашка! Питер зашевелился во сне. Элен впилась в его руку длинными, острыми, ярко-красными ногтями. Пошла кровь. Питер застонал. Элен улыбнулась улыбкой блаженства.
     — Это самая чудная музыка. Лучше ее не бывает.