8

     С недавних пор Бэна начали преследовать тревожные сны. Вся жизнь проносилась перед ним кадр за кадром. Во он, на сцене. Поет в микрофон:

     Теперь в некрологах сотни имен,
     Осколков войны отчаянный стон… Декорации резко меняются. Что это? Похоже на лагерь для военнопленных. Освенцем. Бэн видит, как лежит на кровати для заключенных, на нем роба. Здесь находятся и другие люди. Они стонут, кто-то кричит в бреду, плачет от боли, молит о помощи. Над всеми этими людьми фашисты проводят жестокие опыты. И Бэн один из них. Входит врач. Это же сам Йозеф Менгеле! Он прозван за свою жестокость Ангелом Смерти. Менгеле смотрит на него, издевательски улыбается. У него такие знакомые глаза… Это же глаза Элен!
     — В газовую камеру! — говорит Менгеле голосом Элен, тоном, не терпящим никаких возражений.
     Бэна уводят.
     — Нет, нет! — в ужасе кричит он и просыпается. Но что такое, во всей комнате запах газа. Он под впечатлением или сон просочился в реальность?
     Бэн поспешно встал. Запах газа только усиливался. Бэн вышел на кухню — газовая плита включена, но огонь не горит. Неужели он впопыхах забыл закрутить газ?
     Бэн поспешно закрутил газ, открыл настежь двери и форточки. На полу что-то валялось. Визитка. Элен побывала здесь и обронила свою визитку! Это исчадие ада по-прежнему старается уничтожить его. Бэн задумался. Этот странный сон… Бэн вспомнил, как Элен всегда праздновала шестнадцатое марта — день рождения Менгеле. Почему? Он чувствовал между всем этим какую-то связь, но пока еще не знал, какую.