Мы подбежали к клетке. Мышка была совсем маленькая, наверное, это был мышонок. Она забилась в угол и смотрела на нас своими крошечными глазками.

— Боится, — Вовка постучал пальцем по клетке. Мышка вздрогнула.

— Не пугай ее, — сказал я, — пусть успокоится. Ее надо накормить, чтобы она к нам привыкла и не боялась. Сейчас я её достану.

Бедная мышка, наверное, знала, что я ничего ей плохого делать не буду, и спокойно дала себя взять в руки. Может быть, она чувствовала, что я люблю животных. Это правда, вы знаете. Я стал гладить её пальцем и говорить:

— Не бойся, дура серая. Я тебя не съем. Я не Кешка. Ты скоро полетишь в космос.

— Дай я подержу, — зачесалось у Вовки, — ну дай.

— Не дам. У тебя она убежит.

— Ну дай, ну чуть-чуть. Она же должна ко мне привыкнуть.

— Ладно, только не упусти.

Вовка взял её своими кривыми щупальцами и начал с ней беседовать:

— Ну что, зверюга? Привет.

И как гаркнет прямо ей в морду:

— Космонавтом будешь?!

Мышка от шока укусила его, спрыгнула на землю и смоталась. Я дал Вовке подзатыльник и заорал:

— Чё ты орёшь! Чё ты орёшь, идиот!? Придурок! Псих! Суслик блохастый!

Я нес его на пинках до самой улицы. Там мы сели на теплый камень и стали думать.

— Ну что? — вопил я. — Обломись, корова! Где теперь пилота возьмем? Иди, руками лови! Кешка поможет.

— Умри, семейство бобовых, — огрызался Вовка.

Через минуту он вскочил и крикнув: «Щас приду!», убежал. Спустя полчаса он вернулся с какой-то коробкой в руках. Рожа у него была довольная-довольная.