…и любя.

Задами и огородами клубок вывел его к особняку Бабы-Яги. Во всем темном здании лишь единственное окно второго этажа было освещено.
—Пришли!—шепотом доложил клубок.
Иван огляделся вокруг себя в полной темноте, но ничего подходящего, для подачи сигнала о прибытии не увидал. Тогда он схватил клубок и запустил им в освещенное окно девушки. Клубок слабо пискнул и, врезавшись в окно, разбил стекло. На шум, тот час же выглянула утомленная ожиданием девушка. Красный пеньюар, одетый на ней, остановил на себе взгляд Ивана.
—Кто там?—спросила она тихо.
—Да я это!—прошептал ночной гость.— Иван!
—Допрыгался, Ванечка?—ласково спросила Яга.
—Ты б что ль накормила, напоила и в ванной помыла, а потом и вопросы глупые свои задавала,—упрекнул её Иван.—Обещала ведь, помнится.
—Ладно-ладно, не ори, соседей разбудишь,—шикнула на него девица,— сейчас впущу тебя, сокол мой!
—Через дверь не пойду!—категорично заявил Ванька.—Ученый уже!
—Ох, горе с тобой,—вздохнула Яга и скинула вниз веревку.—Лезь тут тогда.
Когда Иван, обдирая руки и ноги о металлический трос, что служил веревкой, поднялся в светелку к своей спасительнице, он окончательно выбился из сил. Баба-Яга, накинув на себя цветастый халатик, перехваченный у пояса золотой цепью, встретила его у подоконника хлебом-солью.
—Исполать тебе, добрый молодец,—сказала она, чуть склонившись и тряхнув рыжими волосами.
—И тебе Яга!—Иван кивнул в ответ и оглядел девичью комнату в поисках куда бы присесть. Взгляд его остановился на темном алькове в глубине комнаты.
—Ну, чего?—жуя поданный хлеб, спросил он девицу.—Куда прилечь?
—Прости меня Иван, но впечатление такое, что ты в хлеву рос!—рассердилась девушка,—Ты б хоть имя у меня спросил.
—Хлев рядом стоял,—согласно кивнул Иван и улыбнулся набитым ртом.—А имя я утром спрашивал. Ты сказала—Баб-Яга.
—Оно и видно, что не далеко ты от скотного двора вырос!—покачала головой Яга, доставая из комода чистое полотенце.
—Баба-Яга—это по работе должность, а отец меня Ясей назвал, понял?
—Яська, значит? Ну, Яська….куда тут ложиться?
—Марш в ванну, олух!
—Думаешь, не помешает?
—Уверена!—указывая ему на дверь, категорично заявила красотка.
—Ну, как скажешь,—пробормотал Иван и вдруг вспомнил.—А папаня твой не явится?
—Не явится, не явится, не бойся,—нетерпеливо отозвалась Яся.—Во-первых, сегодня наши в футбол выиграли, 5:3 между прочим, и папаша с друзьями гулять будут, а во-вторых живем мы отдельно, ясно?
—Ясно!—сказал Иван, глядя прямо в зеленые глаза и протягивая руки.— Милая…..
—В ванну!—выходя из себя, крикнула девица, ударяя Ваньку по грязным ладоням.
Через минут десять, чистый и голый Иван, дефилировал по горнице. Останавливаясь в очередной раз, у хрустального трюмо он оглядывал себя полностью и задавал зеркалу сакраментальный вопрос:
—Свет мой зеркальце, скажи….
—Ну, ты меня уже достал, мужик!—пятый раз жаловалось зеркало и начинало перечислять имена и фамилии тех, кто, по его мнению, был милее Ивана. Яся истерично хохотала на просторной кровати, а Иван, смущенно прикрыв наготу, оборачивался к ней и глупо хихикал.
—И долго ты будешь там торчать?—спрашивала она у него.—Может спать, наконец, ляжем?
—Да погоди ты, …ща приду!—заливался краской Иван. Ему отчего-то было страшно и все у него холодело от мысли, что вот сейчас, здесь, в этой самой постели и с этой, самой красивой на сегодняшний момент женщиной, он потеряет свою невинность. И, наверное, больше никогда не сможет быть самим собой, юнцом с единственной целью в жизни. Смысл существования будет утерян для него безвозвратно и никогда уж не будет для него более заманчивой тайны, чем эта. Это пугало.
—Ванечка?—нежно позвала девица.—Ты кого боишься? Меня?
Иван, подобрав с пола полотенце, подошел к ней и угрюмо сел рядом. Не зная, как начать он шмыгал носом и чесал подбородок.
—Ну, давай, расскажи,…что с тобой?—девушка повернулась к нему и положила руку на его бедро.
Иван про себя махнул рукой и выложил все как есть, про все свои сомнения и страхи.
—Глупыш ты!—сказала девица и, развязав завязки халата, притянула его к себе.—Иди я тебя пожалею и докажу, что бояться тебе нечего! Бояться мне надо….—тихо добавила она.
Иван, поддавшись её мягкой, но настойчивой силе, повалился на неё и уперся носом в один из округлых бугорков, что так вожделел утром. Потом он закрыл глаза и все дальнейшее, ему виделось как во сне. Он чувствовал, что нежные губы целуют его тело и потихоньку стал втягиваться в бурный водоворот событий. Ему становилось то жарко, то холодно. В эти мгновения, он или отстранялся от горячей красотки, или наоборот прижимал ее к себе до хруста в ребрах. Иногда он чувствовал её прохладные пальцы у себя на теле и замирал в истоме. А иногда, дотягиваясь до таких мест на теле у девушки, о которых он раньше и понятия не имел, вертелся на кровати, как настоящий акробат.
—Тише-тише,—шептала влажные Яськины губы, которые он покрывал быстрыми и жадными поцелуями.—Ты спешишь.
Иван и правду спешил, он боялся, что все может закончиться для него гораздо раньше положенного и выглядеть он будет, мягко говоря, паскудно.
—Поспешишь—людей насмешишь!—вспомнил не к месту Иван и моментально облажался.
—Ой!—сказал он и замер.
—Вот тебе и ой,—рассмеялась девица,—Нерадивый ты ученик, Ванька. Таких обычно заставляют повторять урок! Иди-ка поближе……
Дальше все было сказочно. Иван обрел наконец-то себя и контролировал каждое свое движение. Ещё долго в алькове раздавались томные стоны Яси и Ивановы победные кличи, пугавшие своим регистром жильцов, аж на соседней улице. И только когда в небе померкли звезды, а на востоке заалела полоска восхода, дом и окрестности погрузились в долгожданную тишину.

Проснувшись к обеду Иван долго лежал и смотрел в потолок. Повернув голову в сторону, он увидел лишь смятую подушку любимой, но не ёё саму. И все же счастливая улыбка блуждала по его лицу и опять хотелось жрать и любить. Нет, теперь стало все по иному— ему хотелось сначала ЛЮБИТЬ, а уж потом набивать пузо.
—Ясенька!—срывающимся от предвкушения голосом позвал он.—Где ты, милая?
Но притихший дом был пуст. Иван вскочил с постели и, обмотав себя полотенцем, отправился на поиски любимой. Он спустился на первый этаж и по доносившимся аппетитным запахам отыскал кухню.
—Ясь….—начал он, едва переступив порог.
—Проснулся?—хмуро спросил, стоявший у плиты Соловей.—Жрать садись, жених, мать твою!
—А Яся где?
—В Караганде!—рявкнул Соловей и, схватив стоящую рядом бутылку водки, припал к ней надолго.
—Не надо так, папа!—набычился Иван.—Вы меня знаете.
—Знаю,—согласился Соловей. Он утер губы вышитым рушником и добавил скорбно,—Теперь и Яся тебя узнала.
—Слушай, да объясни ты толком-то,—взмолился Иван.—Я ж люблю её и готов жениться!
—Люблю на хрен, готов жениться на хрен,….—передразнил Соловей и указал на высокий барный стул, — Садись!
Иван присел и, обождав, когда Соловей нальет две рюмки водки и поставит перед ним тарелку с сосисками и макаронами, спросил:
—Ну?
Соловей молча выпил и разложил перед Иваном кучу картинок. На всех была изображена злобного вида седая и беззубая старуха.
—Чего эт?—спросил Иван.
—Ни чего, а кто, сынок! Жена моя, покойная. Улавливаешь?
Иван хлопнул рюмку и, жуя сосиску, отозвался:
—Я не телепат, что бы улавливать!
—Верняк! Не тянешь ты на телепата. Нельзя нам с людьми, понимаешь? Метаболизм другой! Вот и становимся мы уродами, как только попробуем! Поэтому и к крови вашей тягу имеем, структура цепочек ДНК меняется и…..
—Стоп! Стоп!—заорал Иван.—Так и ты выходит когда-то…..
—И я, и друзья мои, да куча народу…,но есть и такие, кто вполне прилично выглядит, в семье живет…. Черт с ними!—пресек он свою речь.—Я про Яську — теперь станет она как и мать её, полной уродиной. Записку вот тебе оставила. Прочитаешь и пашел вон отседа, потому как виноватый ты в беде моей! Ненавижу!
Иван развернул поданную бумагу и прочитал:
“Люблю и всегда любить буду!”