-Хорошо.
-А теперь по поводу твоей просьбы ко мне и твоего уведомления, как ты выразился. Рассказывай!
Ассасин вздохнул, словно бы, набираясь смелости.
-Я… Вы… ты понимаешь, что каждый заезд на этих гонках может стоить мне жизни… О, нет, я никого не виню, и никто мне ничем не обязан! Но мне бы очень хотелось в наушники, которые будут вмонтированы в шлем каждого гонщика, услышать самые любимые мои песни из твоего репертуара, Роджер. Было бы замечательно, если бы ты исполнил их сам, вживую, но и запись меня сильно утешит и воодушевит… Я перешел границы дозволенного?
Роджер как-то неопределенно хмыкнул.
-Да, уж… Своеобразная просьба! Нет, мне, конечно, приятно, что мои песни – это то, что ты, готов услышать, может статься, в последние минуты своей жизни…
-Без обиняков! – рассмеялся Ассасин.
-Ты – мужчина, ты – гонщик, и ты отдаешь себе отчет о риске этой гонки! И нюни тут распускать нечего!..
Роджер допил свой виски и налил еще.
-Будешь?.. Ах, да, точно, ты же за рулем!.. Понимаешь, в сущности, мне все равно, какие песни здесь исполнять. У меня «минусовки» на все…
-И на новый альбом тоже?
-Слышал уже… На пару-тройку есть. Но, видишь ли, люди, которые готовы мне заплатить за мои выступления здесь, тоже составили список желаемых песен, и я не уверен, что ваши пожелания совпадут. Понимаешь?
-Вопрос оплаты? – усмехнулся Ассасин.
Роджер поднял брови и вздохнул.
-Забавно… Но почему-то впервые в жизни мне не удобно в этом признаваться. И я, и вся наша группа все долгие годы ее существования работала на деньги.
