Мы встретились в коридоре дома культуры, где начиналась дискотека, и вышли на улицу. Там стемнело, большие окна сельского клуба перемигивались огнями светомузыки, редкая молодежь спешила на вход; возле дверей кто-то дымил сигаретой. Бледный лунный свет в ветвях игрался тенями танцующих мультяшных героев, которые смешили и пугали. Голубовато-белёсые круги неоновых фонарей поочередно сменяли друг друга, — мы медленно прогуливались. Она говорила, что замужем, что сыну два года, что снимают квартиру в том же городе, откуда приезжала в детстве. Я рассказывал, как учился; что серьезного ничего и никого нет, но понимал, что она всё знает, – в деревне всё обо всех известно. Незаметно мы вышли прямо к старому мосту. Здесь царила тьма, – фонарей не было, рядом в домах погасили свет, и лунный диск растёкся за облаком невыразительным пятном. В высокой траве открылась неожиданная картина: на месте моста образовался крутой обрыв, в его низине блестела река; где-то из воды виднелись остатки брёвен и камней. Мы замолчали. Ощущение утери чего-то важного наполнило атмосферу густого речного воздуха. Я понял, что она глядит, не моргая и не дыша, и посмотрел в её лицо: в неповторимых карих глазах отражалась тень мучительного переживания. Я чувствовал себя виноватым и растерянным, и в глубине души искренне ругал себя, что был молод и глуп для неё тогда, что не нашёл адреса и не мог, не умел поддержать связь; что не был решителен и последователен в своих действиях. И в то же время защищался, находя сто и ещё пятьсот причин, оправдать себя: не было мобильных телефонов, социальных сетей и ещё много чего удобного; что всё было недоступнее и сложнее. Молча, мы стояли и смотрели, погруженные в себя и свои мысли. Внезапно сзади в темноте раздался чей-то смех, ‒ небольшая компания шла по улице. Нужно было уходить. Возле её дома мы мило и тихо попрощались, ‒ я взял её руку в свою ладонь, и ощутил, как, неугомонные сумасшедшие гонщики снова вышли на старт и понеслись в моих венах.