Кочующая планета Глава 4 Прогулка

Карпет высказал желание поскорее осмотреть мой звездолёт, и мы всей толпой пошли к месту аварии. Мы с Анаром шли сзади и разговаривали. Просто мы боялись подходить к Карпету, потому что всё, что он говорил, заставляло нас чувствовать неловкость и смущение.
  — Слушай, — задумалась вдруг я, — а откуда здесь кислород? Просто… Здесь же нет растений. Оно и логично — как им расти без Солнца?
  — На счёт кислорода — он вырабатывается за счёт разложения вещества, которое есть внутри планеты, под корой. Там содержатся радиоактивные элементы. А что касается растений — они у нас есть. Наверное, не такие как у вас, но они есть. Я их тебе покажу.
  Я немало удивилась, ведь до сих пор не видела на этой планете растений и считала, что их здесь быть не может. И идея посмотреть на них мне очень понравилась. И с научной точки зрения, и с точки зрения простого любопытства.
Я бы, наверное, спросила что-то ещё про природу планеты, но впереди показался мой звездолёт. Карпет прибавил шаг, и нам, чтобы поспевать за ним, пришлось побежать.
  — Мда… — сказал он, когда мы подошли поближе. — Надо признать, сделано красиво. Но очень не продумано. Где, например, двигатель? Вот здесь? Конечно, здесь, больше негде. Но здесь нельзя располагать двигатель, он же греется. А значит, топливный бак здесь уже не поставишь. А где тогда бак? Что, спереди? Но это же совсем неправильно, ведь трубы-то сзади! Получается, что под пассажирской кабиной проходит желоб для топлива. Это абсурд! Где вы взяли этот корабль?
  — Он служебный.
  — Служебный, значит военный?
  — Нет. Служебный, значит, мне его на работе выдали. Для дела.
  — А, вот оно что. Ну, говорите, где поломка.
  — Как раз в двигателе.
  — А чуть конкретнее?
  — Компьютер! — крикнула я, — выведи схему повреждений. И повежливее, мы не одни.
  Так как говорить вежливо компьютер не умел, он решил просто молчать и послушно вывел на экран схему.
  — Вот, Карпет, смотрите, — сказала я и жестом пригласила его внутрь звездолёта.
  Карпет до пояса залез в корабль, чтобы увидеть экран и присвистнул:
  — Да у вас тут всё серьёзно. Ну, ничего, думаю, я справлюсь. Компьютер, открой двигательный отсек!
  — А вы мне не указывайте! Я вас слушать не буду, вы тут не хозяин, — проворчал компьютер.
  — Эй! Я же просила повежливее. Открой двигательный отсек и не выпендривайся. Ты, в конце концов, машина, а не ребёнок капризный.
  — Ух-ты, компьютер с характером! — удивился Карпет, — это уже интереснее, чем сломанный звездолёт. А можно я с ним потом пообщаюсь?
  — Да пожалуйста.
  Компьютер буркнул что-то невнятное, но больше ничего не сказал и, наконец, открыл двигательный отсек.
  — Таак, — Карпет наклонился над звездолётом, — я буду тут разбираться, инструмент у меня есть. Леста, наверное, посидит со мной, а вы, молодёжь, идите погуляйте где-нибудь вдвоём.
  Мы с Анаром снова покраснели, просто на всякий случай. Согласились, что делать нам здесь нечего и пошли гулять.
  — Карпет ведёт сегодня так странно, — сказал Анар, когда мы отошли.
  Я хотела ответить, что он, наверное, ведёт себя так, потому что впервые видит рядом с племянником девушку, но промолчала. Решила, что и сам Карпет успеет так пошутить. Но мне нужно было что-то сказать. Не об этом, а о чём угодно, просто, чтобы поддержать разговор. Спрашивать, куда мы идём мне совсем не хотелось. К тому же, мне показалось, что и Анар не хочет об этом говорить. Должна была сохраниться какая-то тайна. Поэтому я сказала:
  — Я так поняла, ты с детства много времени проводишь с дядей и тётей. Но почему? Ты ведь не разделял их взгляды, да и к тебе из-за них относились предвзято.
  — Я всегда их очень любил. В детстве, меня не волновало, что там они думают. Их слова о мире, о добрых инопланетянах казались мне обычными причудами. Мне было даже интересно слушать всё это. Как добрые сказки. Мои родители были и остаются отличными военными с традиционными взглядами и воспитанием. Я их за это очень уважал, равнялся на них. Но всё, что они давали мне, а именно военную строгость и рассказы о страшных врагах-пришельцах, могла мне дать Академия. А мне хотелось чего-то ещё, и это что-то давали мне дядя и тётя. Когда я немного повзрослел, я погрузился в атмосферу Академии. Обрёл друзей солдат и отдалился от «недалёких родственников». Следуя советам моих наставников, я захотел вообще прекратить с ними общение. Но не вышло, — Анар улыбнулся, — однажды увидел издалека, как тётя Леста работает на улице, и сразу к ней побежал. Такое тепло и любовь она излучает.
  — Да, я это сразу почувствовала. Кстати, о ней. Что за украшение у неё на руке? Само по себе оно очень похоже на твою титульную ленту. Такое же… Вроде как нарисованное.
  — Это специальная технология. Такие «нарисованные» украшения всегда имеют особое значение. Лента — знак титула. А вот такой браслет, как у тёти Лесты, это женское обручальное украшение. Суть таких вещей в том, что их очень легко снять, но этого никто не делает. Люди таким образом показывают, как для них важен смысл, заложенный в этих украшениях.
  — Но ведь есть те, кто их снимает. Твой дядя же был командиром. Ты ведь его не просто так назвал ПаКарпетом. А значит, у него когда-то была титульная лента.
  — Нет, — сказал Анар, почему-то, грустно — когда он учился, титульных лент ещё не было. Ему повезло.
  — Почему повезло?
  — Он мог запросто отказаться от своих военных взглядов. Ему нужно было просто сказать: «Я больше так не думаю». И он сказал. А мне, чтобы измениться, чтобы показать, что я стал другим, нужно снять ленту. Но это ведь не то же самое, что снять шапку. Лента показывает, что я принадлежу к этому обществу. И не просто принадлежу, а что-то в нём значу. Что я приложил труд, чтобы стать разведчиком. Что я состою в военной академии. Что мои однокурсники — это не просто какие-то люди, а мои друзья, что мои родители — действительно мои родители. Не могу я снять ленту, не могу от всего этого отказаться.
  — Тебе не нужно, — тихо сказала я, — тебе не нужно отказываться от тех, с кем ты не согласен. Ты ведь не отказывался от тёти Лесты и дяди Карпета, хотя был с ними не согласен.
  — Да. Отказываться необязательно. Но здесь всё же немного другое. Тётя и дядя своими взглядами никому не причиняли вреда. В отличие от остальных. Мне не нужно от них отказываться, но ведь я изменился. А значит, ничего больше не будет по-прежнему. Я больше не буду прежним. Я ведь не могу теперь называться разведчиком. Я не оправдал этот титул. Но на моей груди до сих пор большими буквами написано: «РАЗВЕДЧИК». Я должен снять ленту. Но не могу.
  — Ну и не снимай пока. Потом решишь, что ты кому должен.