Как только он приблизился поближе к кустам, то видимо из-за концентрации на кусте, испугался птичьего пения. На этот звук бандюга живо обернулся влево, что стало моим шансом. Подобно волку на охоте, я выскочил из кустов и набросился на него, прикрывая рот, и дырявя его грудную клетку ножом, который я решил «одолжить» у кухарки.
Не помню, сколько ударов я сделал, но отчетливо запомнились мои руки, когда его тело окрашивало траву в красный, лежа на ней. Алые, словно закат и при этом теплые. Тогда я почувствовал себя человеком, который стал чудовищем при обстоятельствах. Мой мозг не хотел признавать того, что я сделал, но факт был фактом. Никитка вылез и старался меня успокоить хоть как-то, потому что видел, что я вот-вот закричу благим матом.
— Тихо, Максон, тихо. Спокойно, он уже дохлый. – сказал он в конце.
— Да как успокоиться тут? Я грохнул мужика! – говорил ему я, пытаясь не кричать.
— Ты до этого уже грохнул одного мужика, забыл? Когда мы сюда попали.
В этом момент я вспомнил тот день. Первый день и уже убийца. Однако, тогда я оборонялся, а сейчас я сам выскочил. Но, при это вынужденная мера.
— Да успокойся. Ты сделал, что должен был. – сказал Никита, переходя на грубый тон. – Если бы не ты, то сейчас бы мы валялись на этой траве.
Как бы я не хотел, но я признал это с дикой неохотой.
— Ладно, прости. Психанул.
— Ничего, но постарайся успокоиться и идем дальше.
