Он сделал два шага вперед. И тут же с криком отскочил назад, благодаря собственную трусость за то, что не сподобился сделать это раньше.

— Матерь Божья, что это? – от волнения и пережитого испуга  во рту пересохло, отчего язык распух и прилип к небу, — Не смотри! – крикнул от жене, но было уже поздно. Она уже все увидела. Сидит, прижавшись к спинке сиденья, тонкая и натянутая, как струна. И выражение лица такое… Кириллу стало страшно.

Собаке было уже не помочь. Ничем. Никогда. Ее тело, покрытое густой рыжей шерстью оторвалось от земли на полметра, перевернулось в воздухе, отчего алые кровавые пятна разбрызгало по сторонам.  Морда вытянулась вперед настолько, насколько позволяла толстая звериная шея, верхняя губа приподнялась к верху, обнажив клыки. Первым из пасти вывалился язык, за ним полезла трахея, волоча за собой переплетенные между  собой кишки. Туловище псины резко выгнулось. Послышался характерный звук ломаемых костей. Перекрутившись вокруг своей оси, труп зверя стал распадаться на части. Одна из частей, склизкая, с рваными, вывернутыми краями,  истекающая кровавой жижей угодила на бампер и, извиваясь, поползла к лобовому стеклу.

Кирилл  рванул с места. Аню, не ожидавшую маневра, бросило вперед. Она что-то прокричала. Но ему уже было все равно. Лишь бы подальше от этого места. Ошметок псины  прилип к стеклу. Кирилл включил дворники. Протащив кусок мяса несколько раз из стороны в сторону, дворники, наконец, справились со своей задачей, оторвав его от окна.