Кирилл шел в сторону стройки по большому городу. По дороге он купил вина на последние деньги. Слезы застилали глаза. Было уже темно. Он пил и думал. Думал и пил.
     — Эй, сюда повернись! — послышался голос сзади. Свесив ноги, освещаемый светом  фонарей, на подъемном кране сидел покойный дядя. Он болтал в воздухе ногами.
     — Что, не понимает никто? — спокойно хмыкнул он. — А чего ты ожидал? Что тебя с распростертыми объятиями примут в ограниченный мирок людей? Ха! Как бы не так!
     Раздался телефонный звонок и дядя куда-то пропал.
     — Алло? Кто это?
     — Это я, Эл. Мне удалось наконец-то сбежать от родителей. Давай увидимся. Ты где?
     — Подходи на стройку, я там, — коротко отвечал Кирилл.
     Когда он положил трубку, дядя появился снова.
     — Давно же говорю тебе — пора освободиться от бремени никому не нужного тела. Душа бессмертна и безгранична, ибо свободна! Посмотри на меня — я абсолютно счастлив. Меня не тяготит людское существование и мелочные людские проблемы. Как побольше накопить денег, любой ценой нахапать. Чем больше, тем лучше. Они копят, как будто собираются жить целую вечность. А смерть вдруг придет нежданно-негаданно. Не лучше ли просто радоваться жизни! Давно говорил тебе — освободись от бремени тела, я же вижу, как тяжко ты страдаешь. Как только освободишься от бремени тела — сразу же станешь невесомым, сможешь летать…
     Кирилл внимательно слушал дядю и слезы высыхали на глазах. Он серьезно о чем-то задумался:
     — Отец смирится, рано или поздно. И все смирятся!
     Мертвец расхохотался:
     — Бедный наивный мальчик! Ты все еще веришь в то, что мир изменится! Твоя семья тебя никогда не примет, тебя не примет окружение и никто не примет, ты обречен. Люди злые, эгоистичные, они никогда не захотят понять тебя, твою душу, твои переживания. Для них ты всегда останешься ненормальным, не таким. Ты ничего не сможешь с этим сделать. Это мир людей морально порочных. Не легче ли освободиться, чем вести бесполезную борьбу с миром, которая все равно потерпит фиаско? Смотри, как мне легко! Я свободен, я невесом, я могу парить в воздухе!..
     Кирилл опустил голову, допивая бутылку вина.
     — Но ты же знаешь, что я прав!
     — Знаю, — покорно ответил Кирилл. — Да — это единственный выход, но… Позволь мне попрощаться…
     — Хорошо, — сказал мертвец, — только недолго, — он пропал, а Кирилла кто-то дернул за плечо. Это был Эл. Кирилл крепко обнял его, вцепившись в одежду мертвой хваткой.
     — Ну, ну, мой маленький… не нужно. Я жив, со мной все в порядке. Я здесь, с тобой… Они все равно этим ничего не добьются.
     Кирилл осторожно стал покрывать его лицо поцелуями:
     — Прости мне, прости…
     — Что тебе простить? — не понял Эл.
     — Неважно, просто прости, — он стал целовать его руки. — Прости мне, мой хороший…
     — Можешь любить меня сегодня как хочешь. Доставь себе удовольствие. Я хочу, чтобы тебе было приятно, я хочу загладить свою вину…
     — Какую вину, не говори загадками. Что случилось?
     — Неважно, — ответил Кирилл, закрыв глаза и горячо целуя его, — просто люби меня и все… — он стал снимать с себя одежду. — Люби, как вздумается. Пусть тебе будет приятно. Тело ничего не значит…
     Эл вопросительно уставился на него. Кирилл обхватил его за шею и свалил на траву.
     — Люби меня, целуй, ласкай мое тело, пока можешь, время быстротечно…
     — Ты сошел с ума… — проговорил Эл.
     — Я или мир? Мы все сумасшедшие… Целуй же меня, пока можешь…
     Эл поразился. Он еще никогда не видел Кирилла таким страстным. ОН сам раздел Эла, покрывая его тело поцелуями. Кирилл лежал сверху, он взял руки Эла в свои и пригвоздил к земле. Продолжал целовать его тело и из его глаз текли слезы.
     — Что происходит? — спросил Эл. — Ты какой-то не такой.
     — Ничего, — сквозь слезы ответил Кирилл, — просто я люблю тебя… Сильно-сильно… Любишь меня? Скажи, что любишь…
     — Люблю. Конечно же люблю. Ты же сам знаешь.
     — Возьми меня, — сказал Кирилл, — делай с моим телом все, что захочется…
     Они целовались долго и страстно. Ласкали друг друга. Кирилл не мог оторваться от поцелуя, по его лицу не прекращали течь слезы. Эл осторожно вытер их рукой:
     — Не плачь, милый мой, все образуется… Мы что-нибудь придумаем…
     — Эй! — послышался голос мертвеца. Кирилл повернул голову в сторону подъемного крана. Мертвец сидел на своем прежнем месте, болтая в воздухе ногами. Он показал на часы.
     — Сейчас иду! — ответил Кирилл.
     — С кем ты разговариваешь? — удивился Эл.
     — Так, ни с кем, — Кирилл долго и пристально смотрел на него, нежно заключив его лицо в свои ладони. Оставил на его губах долгий прощальный поцелуй:
     — Знай, чтобы ни случилось, я люблю тебя. И эту любовь ни убьет ни время, ни пространство, ни тем более люди… Любовь не сгорает в пеле смерти… Помни об этом! — он едва прикоснулся к его губам. Прикосновение было чувственным, нежным, в нем заключалось столько смысла!
     Кирилл оделся.
     — Спеши, не медли! — снова послышался голос мертвеца. — Скоро ты станешь свободным!
     — Да! — сказал Кирилл, и его глаза вспыхнули.
     Эл не успел оглянуться, как Кирилл уже лез на подъемный кран. Откуда взялось столько прыти с такой комплекцией!
     — Стой, ты куда?! — крикнул Эл.
     — Ты меня не остановишь! — крикнул на ходу Кирилл.
     Эл кинулся за ним.
     — Быстрее, быстрее! — торопил мертвец. Эл лез быстро, но никак не мог догнать Кирилла, в которого словно дьявол вселился.
     — Давай, давай, спеши! — снова услышал Кирилл голос мертвеца.
     Только огромная любовь и страх за любимого человека добавили ЭЛу прыти. Он схватил Кирилла за руку, с другой стороны протянул свою невидимую руку мертвец.
     — Что ты надумал! — строго воскликнул Эл.
     — Ты меня не остановишь! — решительно сказал Кирилл. — Я принял решение и оно непоколебимо. Я хочу уйти от этого гребанного мира, от которого прет трупной вонью! Да!
     — Ты пьян!
     — Этот мир разлагается и гниет, словно труп в склепе! Я не могу жить трупным червем, поэтому я решил уйти и освободиться!
     Мертвец с улыбкой кивнул, одобряя речь.
     — Если ты остановишь меня сейчас, я сделаю это потом, когда тебя не будет рядом. Замкнутый круг. Я хочу быть свободным. Я не хочу, чтобы меня унижали только за то, что я не такой. А быть не таким — это приговор. Вечное непонимание и осуждение. Люди боятся всех, кто чем-либо отличается от них, они не хотят принять и никогда не примут эту непохожесть. Быть другим — плохо. Все должны быть одинаковыми, словно клоны. Люди боятся принимать новое, боятся, что рухнет их мирок с консервативными устоями и взглядами.
     Если отец ненавидит сына только за то, что он не такой, как дети всех его знакомых, не может принять сына таким, каков он есть, о чем можно говорить! Не хотите меня принимать таким, какой я есть, не принимайте! Я слишком слаб, чтобы противостоять миру, поэтому я уйду…
     Эл задумался. Он не мог не согласиться, что Кирилл прав.
     — Ты бросаешь меня на растерзание этому миру одного?
     Кирилл протянул руку:
     — Пойдем со мной!
     Мертвец захлопал в ладоши:
     — Молодцы!
     Эл поймал протянутую руку и крепко сжал:
     — Без тебя я не буду жить, лучше я уйду с тобой…
     Кирилл поцеловал его руку:
     — Спасибо за верность. Наша любовь сильнее Смерти. Слышите вы все: мы победили! — он крикнул в пустоту и последние слова рассыпались эхом.
     — Вот и славно, ребята! — сказал мертвец. — А теперь, пора! Это не больно… — он прыгнул вниз и растворился в воздухе.
     Кирилл с мягкой улыбкой посмотрел на Эла  и провел рукой по его лицу:
     — Не бойся. Падать не страшно, когда стремишься к свободе… Там ждет нас другой мир, где не будет ненависти, лжи, предательства… Где можно быть счастливыми! — он нежно обхватил его за плечи и поцеловал. В таком положении они упали с самой вышки подъемного крана.
     — Я люблю тебя, — успел сказать Эл, а Кирилл многозначительно сжал его руку.
     Утром люди нашли два трупа, немножко изуродованных, лежащих один подле другого. Суеверные перекрестились, увидев застывшие на лицах улыбки счастья и освобождения. Улыбки Смерти.
     Вскоре в газетах появился заголовок:
     «Двое подростков нетрадиционной ориентации окончили свою жизнь суицидом, в попытке уйти от непонимания окружающих».