Поскольку жизнь, верша полет,
чуть воспарив - опять в навозе,
всерьез разумен только тот,
кто не избыточно серьезен.
И. Губерман(навеяно рассказом автора под псевдонимом «КРЕМПЛЕНОВАЯ ПОМИДОРКА»)
Семён Аполлинариевич Кургузов страстно женщину любил.
И ту, вторую, тоже любил в порядке живой очереди, вернее «вавилонского столпотворения», которое они устраивали в его сердце.
Он еженощно вспоминал их глаза, порою маял себя и мучил, порою клял почем зря.
Знакомства с ними он не искал: стоит ли вообще идти к недостижимому?
Зачем лететь на солнце, целовать гюрзу или танцевать с медведицей?
То есть, зачем становиться посмешищем со всеми своими чувствами, снискав только заспинные насмешки посторонних.
Согласен, что не мешало бы хоть иногда — посмеяться над собой, как когда-то пел ВИА «Здравствуй, песня!»
Семен Кургузов не любил, когда смеются над ним.
А кому это может понравиться, кроме клоунов, получающих за это зарплату?
Первую женщину звали Лукреция, конечно, не Лукрецией её звали, а Клавой.
Но, тут у нас «культур-мультур-литератур» и, в целом, собственно, почему бы и нет.
Моложе была она лет на шестнадцать и годилась Кургузову в дочери, весила меньше нормы и, если отринуть принципы, годилась в любовницы.
Вторую звали Иван и, да, она была мужчиной.
Иван был среднестатистической наружности и, конечно, ничего не подозревал о страсти Семёна Аполлинариевича к нему и вообще его не знал.
А в юности своей служил в спецназе.
Однажды Семён Кургузов осознал всю мерзость второй любви( к Ивану) и решил повеситься. Даже купил верёвку, но, представив себя фиолетово-синим, засиженным мясными мухами, повешено-вздувшимся, в смысле, выглядящим, сука, «не комильфо», передумал и на рынке стал продавать верёвки, нитки, пуговицы и пистолеты, которые покупал время от времени, чтобы стреляться, по той же причине: ужасаясь от себя самого и самого себя ужасая…
Но, выстрелов и пуль боялся, как огня и всегда у него с пистолетами выходила невесёлая фуйня…
Как-то раз, при встрече в подземном переходе с Иваном, был ошеломлен нахлынувшими на него чувствами, не смог их обуздать и кинулся к мужчине с объятиями и слюнявыми поцелуями, но, последний был не пальцем делан и сразу приструнил пыл Аполлинариевича, сломав тому шею.
Кургузов как-то сразу поник, пукнул от неожиданности и, совершенно уж нежданно, помер.
Унося обе любови с собой, летя на них стремительно, как на воздушных шариках.
Ведь наша любовь нас окрыляет!
Такая коллизия произошла с Семёном Аполлинариевичем Кургузовым, который любил жизнь и двух женщин, одна из которых была, да, мужчиной…
