Эл открыл скрипучую дверь старинного огромного дома. Его встретил приветливо улыбающийся дворецкий: — Скажите, пожалуйста, ваш пароль!
     — Возвращение в Эдэм, — нехотя пробурчал Эл. Дворецкий еще радушнее заулыбался: — Добро пожаловать! Ваш костюм?
     — Сокол.
     Продолжая улыбаться, дворецкий достал огромную соколиную голову, пару прицепных крыльев и нательный костюм.
     — Пожалуйста!
     — Спасибо, — как всегда недовольно пробурчал Эл, проходя в раздевалку. Нарядившись в костюм, он стал похож на огромную мягкую игрушку. В зеркале на него смотрела соколиная голова с хищным клювом и ненавидящим взглядом из-под маски. Стараясь более грациозно передвигаться в неудобном костюме, Эл прошел в залу, где пиршество было уже в самом разгаре. Раз в неделю Эл баловал себя, посещая это тайное общество, в котором было нельзя появляться без соответствующего костюма.
     Официант подбежал с большим подносом, на котором стоял солидный выбор спиртного.
     — Что желаете? — улыбнулся официант. Эл молча взял с подноса стаканчик виски и официант побежал дальше.
     Контингент был разношерстный- кролики, пингвины, медведь, тигр, пантера и прочее разнообразие костюмированной фауны. Это был гей-клуб для самодостаточных, живущих на широкую ногу, людей. Партнера выбирали по понравившемуся костюму. Лицо становилось известным лишь после обоюдного выбора. Этакий «кот в мешке». Это условие было обязательным для всех членов клуба. Один и тот же костюм носить не разрешалось. Поэтому никто не мог знать, кто скрывается сегодня за хищным профилем сокола. У Эла было дурное настроение. Он решил напиться. Да, он сполна отомстил Кириллу за унизительный отказ, однако большого счастья его горе Элу почему-то не принесло. Он пил виски так, словно это был холодный компот в знойный день и скоро хмель ударил в голову. Голова слегка закружилась. Эл заметил взгляд из-под маски ворона, пристально следивший за ним. Напротив, тоже в гордом одиночестве, стоял человек. Эл тоже обвел его взглядом и ворон приблизился. Костюм был красивый, с переливающимся в свете люстр оперением. Казалось, что голова ворона имеет какое-то тоскливо-задумчивое выражение. Эл обнаружил, что ворон тоже пил виски.
     — Ваше здоровье! — поднял стакан незнакомец. — Меня всегда привлекали хищные птицы.
     — Ваше здоровье! — в свою очередь ответил Эл, чокаясь. — Мне тоже всегда импонировали стервятники.
     Ворон по-прежнему не спускал глаз с Эла. Видимо, он был очень заинтригован. Эл тоже пытался представить, что скрывается под маской — мерзкий ли урод, или человек, с которым будет вполне приятно провести вечер, пытаясь выбросить из головы Кирилла.
     Ворон деликатно провел черной перчаткой по блестящему оперению: — Что вы скучаете и сидите в гордом одиночестве в столь прекрасный вечер?
     — Неуравновешенное душевное состояние, — уклончиво отвечал Эл. Их глаза встретились. Эл заметил, что при таком освещении его глаза казались хамелеонами. Они превращались то в бушующие морские волны, то были изумрудно-зелеными. Взгляд этот пожирал и испепелял, как огонь. Элу стало не по себе. Рука в черной перчатке как бы невзначай упала на его плечо.
     — Animal impudens (бесстыдное животное лат.), — проговорил человек в костюме ворона. Это значило, что ворон сделал свой выбор и хочет провести с ним ночь. Осталось только согласиться, либо нет. На мгновение Эл задумался. Ворон интриговал. Он и притягивал, и отталкивал одновременно. Эл всегда рисковал. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он ответил ворону: — Hora ruit!(время летит лат.) — что значило — он согласен и пора бы уединиться в одной из комнат. Они молча встали и вышли. Крайняя комната была свободна. На столике уже стояло шампанское, фрукты и прохладительные напитки, заботливо поставленные официантом. Комната была оформлена в темно-красных тонах и при свете свечей озарялась багряным заревом.
     Эл и ворон молча стояли напротив и смотрели друг на друга. Раздраженный дурацкой паузой, Эл снял маску. Не отрывая от него взгляда, ворон усмехнулся.
     — Я знал, — проговорил он, что чутье меня не подведет. Эл вопросительно уставился на него, в нетерпеливом ожидании, когда же тот, наконец, снимет маску.
     А ворон, словно дразня, продолжал стоять и молча смотреть на него. Эл начал выходить из себя.
     — Что, боишься показать свое уродство? — презрительно хмыкнул Эл. Резким рывком ворон снял маску. Волна густых иссиня-черных волос длинною до пояса упала на плечи. Лицо, отсвечивая красным заревом комнаты, казалось по-египетски бронзовым, миндалевидные глаза были сейчас цвета морской волны в шторм, они лихорадочно блестели. Чувственный рот был приоткрыт, а нос свидетельствовал о благородном происхождении. Все это как нельзя кстати гармонировало с овалом лица на грациозной шее. Эл даже опешил от столь неожиданного портрета, нарисованного природой.
     — Мне не стыдно показать свое уродство, — усмехнулся ворон, протягивая тонкую руку. — Леонард.
     — Эл, — протянул он руку в ответ, ненадолго задержав прикосновение. Кожа ворона была нежная и бархатистая.
     Леонард непринужденно освободился от костюма и присел в кресло. Эл последовал его примеру.
     — Шампанское? — с приятной улыбкой спросил Леонард, заглядывая ему в глаза.
     — Немного, — ответил Эл, присаживаясь напротив и чувствуя, что уже здорово пьян. От шампанского в голове окончательно зашумело. ОН почувствовал на своей руке прикосновение. Потом нежные бархатистые руки массажировали его плечи и спину. Глаза, цвета морской стихии, оказались совсем рядом. Эл резко и бесцеремонно обхватил его за шею, не задумываясь ни на минуту — больно ему или нет. Эл хотел поцеловать его в губы, но было сложно дотянуться и он слегка коснулся их, а потом сильным звериным рывком опустил голову Леонарда на кровать. Они соединились в каком-то странном поцелуе. Было в этом поцелуе что-то животное, первобытное. Леонард тоже не хотел уступать и в следующий раз вниз полетел Эл. Они боролись, как два хищника, пытаясь похвастаться собственной силой друг перед другом.
     Элу хотелось рвать это тело зубами на куски и насытить свою плоть, он пожалел, что не родился волком. А Леонард уже едва ли не рвал на нем одежду, обнажая сильное красивое тело и обжигая его укусами и поцелуями. Эл понял, что пьян настолько, что не в силах больше бороться с прекрасным противником и это раздосадовало его, потому что уступать не хотелось. Он попытался встать, но замертво рухнул на постель. Тонкие, мягкие, но сильные руки уже неистово ласкали его тело, которое словно плащом, было покрыто длинными блестящими волосами Леонарда, так похожие цветом на вороново перо. Свечи потухли, оставляя за собой легкий цветочный аромат. Эл лежал уже в беспамятстве…