— Алексей Викторович, — ни вид ему было не больше тридцати пяти, если бы не седые виски, которые сильно старили, и морщины на переносице, такие бывают, если много хмурить брови.

— Как давно ваша жена находиться здесь?

— Около года, — мужчина был немногословен, для любого журналиста – это проблема, но у Германа жутко болела голова и он не мог сосредоточится на происходящем, а виной всему дурацкая бессонница. Нет, надо просто взять пару выходных и как следует отдохнуть, — Нет, — голос Алексея прозвучал так неожиданно, что ручка выскользнула из руки Германа и упав на пол, закатилась под скамейку, — больше года, да, уже где-то год и четыре месяца.

— Какой диагноз ставят вашей жене? – журналист начал рукой нащупывать ручку.

— Острый бред, — Герман не могу нащупать ручку, — мания преследования, — ручки всё ещё не было, — галлюцинации, — заглянув под скамейку, журналист застыл. Ручки там нет.

— И как вы справляетесь с этим? – Герман на автомате задавал вопросы и почти не слушал ответ, его волновало только одно – где эта чёртова ручка.

— Знаете, я стараюсь не унывать, потому что она чувствует, когда я расстроен. Первое время было особо тяжело, сейчас пришло смирение, — Герман посмотрел прямо в глаза Алексею, взгляд у него был потухший, никакой надежды не осталось. Капилляры полопались, вероятно от долгой работы за компьютером или бессонной ночи?

— Алексей Викторович, как вы спите? – вопрос сам соскользнул с языка журналиста.