Герман преодолел кладбище, всё также бегом, и уже почти у самой церкви решил оглянуться назад, узреть своего невидимого противника, от которого он убегал. Сзади, как он и предполагал никого не оказалось. Не успел журналист выдохнуть, как перед лицом возник человек, с которым неизбежно ждало столкновение, ведь он слишком поздно его заметил и не успел замедлить шаг.

— Герман Андреевич, — вскрикнула Екатерина и слегка пошатнулась назад, но мужчина схватил её за плечи и не позволил упасть.

— Да, извините, я вас не заметил.

— Я думала, что вы не прейдёте и уже собиралась назад.

— Как видите, я и не пришёл, я прибежал к вам, — лицо Германа озарила лёгкая и весьма добродушная улыбка.

— Очень остроумно. Пойдёмте внутрь, — девушка указала на хлипкую деревянную дверь.

— А нам обязательно?

— Да, — резко и бескомпромиссно отрезала Екатерина. Ступеньки скрипели, Герман придержал дверь.

— А на долго вас отпустили и почему одну?

— Вообще после обеда, в свободное от обхода время мы, пациенты, имеем право посещать церковь хоть каждый день, ну а не буйные и в меру вменяемые, если так можно сказать хоть про одного из нашей психушки, могут гулять даже без санитаров, но не более чем на полтора часа, чтобы успеть к полднику и приёму лекарств, — внутри церквушка была довольно небольшой. Два ряда скамеек, стены разрисованы сюжетами из Библии, видно, что довольно давно в углах краска облупилась и отпала. Впереди был небольшой подъём, что-то вроде подиума, на котором стояла подставка для церковных свеч и большое распятие с Иисусом, его лицо было искажено от боли, а с кистей и стоп якобы стекала кровь. За ним была стена, отделяющая помещение церкви и Алтарь. Пахло сыростью и церковным маслом. Герман и Екатерина сели на первую от распять скамью.