«Мы не знаем, что жизнь приготовит нам завтра
Возможно, прекрасный дворец превратится в развалины»
Сплин – «Окраины»
Цинтлер прожил еще две с половиной недели после того разговора. Вечером восемнадцатого дня он впал в некое подобие комы, выйти из которой ему не было суждено. Пробыв в ней три часа, лидер Мертворожденных наконец принял избавление от мучений и отошел в мир иной. Глядя на тело своего лидера в черном гробу, члены банды чувствовали облегчение – наконец Цинтлер перешагнул порог, оставил этот мир, вместе со всеми его страданиями позади. И всё же, горько было смотреть на истощенное, безжизненное тело того, кому многие обязаны были жизнью. Выжил бы Кейранд, если бы тогда, когда он, умирая от голода, замерзая в своей жалкой курточке, не встретил в заброшенном здании первых Мертворожденных? А если бы и выжил – получилось бы выживать и дальше, не получив от Цинтлера предложение стать частью банды? Или он одним прекрасным утром замёрз бы насмерть и не было бы никого, кто смог помочь ему? Собака торгаша на рынке перегрызла бы ему горло? Чистильщики забили бы его своими дубинками?
— Спасибо тебе за всё, Цинтлер, — сказал Кейранд, сжимая рукой холодное плечо неподвижно лежавшего в гробу друга.
— Хочется верить, что придет момент, и все мы вновь встретимся с ним, — тихо проговорил Мальтер, стоя рядом.
Тело Цинтлера было погребено на городском кладбище. Мертворожденные не на шутку потратились, чтобы похоронить брата достойно. У него был и хороший гроб, и каменное надгробие с высеченным на нем именем. Не хватало только портрета, но сделать его было невозможно – прижизненных фотографий Цинтлера просто не существовало.
Провожали Цинтлера немногие – кроме Мертворожденных пришла только та черноволосая проститутка, подруга Лимы
— Лима так и не вернулась? – спросил у неё Кейранд, смотря, как черный гроб исчезает под слоем земли, которую так старательно скидывал в могилу работник кладбища.
Девушка покачала головой.
— На следующий день после того, как вы дали ей денег, она пошла к врачу, тот вроде отказался ей помогать. До утра она еще пробыла в той заброшке, куда я ей приносила еду и деньги, а потом пропала… Наверное… Наверное ушла куда-то далеко, чтобы там уме… — проститутка не выдержала и закрыла лицо ладонями
Кейранд по-дружески обнял её.
«А ведь мы только забыли о существовании смерти…», — подумал он, слушая всхлипывания девушки и раздражающий скрежет каменных частичек земли о железное полотно старой заржавевшей лопаты.
Теперь Мертворожденным следовало учиться жить без прежнего лидера и подчинятся новому. А это было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Первое время Мальтер еще придерживался старых правил, но когда Мертворожденные оправились от финансовых потерь, вызванных необходимостью сначала лечить Цинтлера, а затем и хоронить его, он стал постепенно, но неуклонно менять многие установленные в банде порядки.
Первое, что он сделал и чем изрядно подорвал свой авторитет в глазах Кейранда и Гаротона –самых старых участников группировки – запретил уничтожать найденные при стычках с Чистильщиками или просто попавшиеся в рейдах наркотики. Теперь их следовало приносить в штаб, чтобы потом Мальтер через каких-то своих поставщиков продавал эту дрянь.
И пусть деньги посыпались на Мертворожденных дождем разноцветных бумажек, они восприняли такую реформу весьма прохладно. Во-первых, теперь парни ступали на очень скользкую тропинку, по сути, медленно превращаясь в маленькую мафиозную организацию. А это означало, что у старых врагов скоро появится весомая причина, чтобы всех их перебить, да и в том, что придут новые, сомневаться не приходилось. Во-вторых, раньше Мертворожденные творили много разных негуманных вещей, но никогда не убивали. Теперь этот тезис пошатнулся. Они стали торговцами смертью.
Денег со временем стало так много, что Мертворожденные принялись расселятся по пустым комнатам на втором этаже. В каждой такой комнате теперь стояла печка-буржуйка и допотопная кровать с твердым как камень матрасом, подушкой и дешевым одеялом. Впрочем, в отдельных комнатах жили только Кейранд, Гаротон и Мальтер, как первые и самые авторитетные члены банды. Остальные жили в своих комнатах вчетвером.
Другим решением Мальтера было разрешить Мертворожденным причинять вред невинным. При Цинтлере было негласное правило: если грабите какой-нибудь магазинчик, будьте добры, делайте что хотите с владельцем, но не трогайте покупателей. Что в этом правиле Мальтеру не понравилось и зачем было его отменять, непонятно. Возможно, он хотел показать другим бандам, что Мертворожденные тоже могут «быть крутыми и брутальными». Или надеялся тем самым привлечь в свою группировку больше людей. И действительно, в полку прибыло, вот только с такими новоприбывшими Чистильщики начинали казаться сопливыми младенцами. Дошло до того, что Кейранд, смотря Мальтеру прямо в глаза, объявил, что он не собирается командовать этими психами и в рейды отныне будет ходить лишь со старыми проверенными товарищами – Гаротоном, Эйтаром, Ремиром и еще несколькими парнями, пришедшими в банду до смерти Цинтлера. Лидер ответил на его заявление спокойно: «Делай, что хочешь». Похоже, он и сам ожидал такой реакции от «старого поколения» на проведённые им реформы.
Но всё же, число членов банды росло. В какой-то момент Мальтер решил, что пора заняться по-настоящему серьезным делом и ограбить маленький нищий банк, расположившийся в одном из районов их города.
Когда лидер объявил о своём намерении на общем собрании, Кейранд воспринял его речь без должного ликования. И проблема была даже не в Мальтере – к тому времени их силы соответствовали поставленной цели, и план главаря казался вполне выполнимым. Нет, дело было не в этом.
Шарну было уже 17 лет. Он взрослел, становился крепче физически, продолжал читать, шел дальше по дороге жизни, которая всё чаще стала напоминать ему канализационную трубу. С тех пор, как Цинтлер решил, что Мертворожденным пора заявить о себе, в жизни Кейранда перестало что-либо меняться. Адреналиновое опьянение в драках и при грабежах, потом отдых у костра, сигареты, секс с продажными девками, вымышленный мир книг, сон – и по новой. Дни пролетали перед глазами в бешеном темпе, парень куда-то мчался изо всех сил – но куда? Он существовал, но существовал без цели. Цинтлер всё время повторял: выжить, но эта проблема была решена задолго до его смерти. Уже при Цинтлере таких ресурсов, как деньги и предметы первой необходимости, у банды было предостаточно.
Другая цель – отомстить миру — теперь казалась наивной и несбыточной, да и нужно ли это вообще? Кейранд научился выживать – и мир ему стал попросту безразличен. Если анкселы хотят барахтаться в грязи и собственных испражнениях, злобно шипя на всех, кто проходит мимо – их дело. Почему Кейранда должны волновать заботы свиней и зачем ему посягать на их помои?
Чтобы заработать? Если бы у Мертворожденных была бы возможность грабить квартиры богачей из категории С, может, это и имело бы смысл. Но Кейранд уже давно понял, что все в категории А были голодными оборванцами. Понимание этого пришло сразу, как Мертворожденные начали грабить – куда бы они не пришли, везде была нищета и убогость.
Впрочем, даже если бы квартиры жителей сектора А тонули бы в золоте и роскоши, и у бандитов была возможность грести деньги лопатами, граблями и мотыгами – что с того? Что значат деньги для Кейранда, анксела, у которого никогда их не было? Зачем они ему? Купить собственную комнату, кровать с перинами, питаться в каких-нибудь кафе – зачем? Зачем, если он всю жизнь спал и ел на асфальте, рядом с остальными оборванцами? Зачем, если Шарн даже понятия не имел, что означает «личное пространство»? Он жил в одной комнате вместе с многими другими соратниками по банде, его личная жизнь всегда была на виду, он даже совокуплялся с проститутками на виду у всех, и остальные вели себя так же. Никто никого не стеснялся. Так зачем нужна отдельная комната?
Цели не было, а желание Мертворожденных «отомстить миру» больше не вдохновляло и не внушало веры. Кейранду стало сложнее жить в банде, им завладела апатия. Ему было плевать на всё, а Мальтер всё тащил его и тащил куда-то. Вдохновлять же новый лидер не умел. Не умел настолько, что каждый раз, когда он пытался привлечь внимание подчиненных речью, Шарн начинал скучать о Цинтлере, вспоминая красноречивость последнего.
В какой-то момент, одной бессонной ночью, Кейранд лежал на кровати, смотря на потухшую буржуйку. Тогда ему и пришла в голову четкая мысль: пора уходить. Оставить Мертворожденных. Теория Цинтлера в сердце Шарна умерла, за Мальтером идти не хотелось, рейды превратились в рутину, а жизнь сгорала, как газовый факел на нефтедобывающей станции… Да, пора было что-то кардинально менять, оставить Мертворожденных позади, но было одно «но» — Кейранду попросту некуда было идти. У него не было жилья. Добывать еду и деньги в одиночку он бы сумел без особых проблем, но вот без крыши над головой долго не протянул бы.
Выхода не было. Пришлось продолжать жить по-прежнему, но мысль об уходе закралась в сердце Кейранда и он не мог ничего с ней поделать.
— Ты думаешь, всё настолько плохо? – спросил у него как-то Гаротон, когда они гуляли по рынку.
— А чего хорошего? – фыркнул в ответ Кейранд.
В свои семнадцать лет парни выглядели весьма неплохо, особенно учитывая их образ жизни. Кейранд, в отличии от Гаротона, не пил, зато выкуривал в день раза в полтора больше сигарет. Впрочем, это обстоятельство не помешало ему быть едва ли не самым высоким парнем в банде. Его темно-каштановые наскоро подстриженные волосы стали еще темнее. Зеленые глаза же, напротив, будто посветлели, придавая взгляду Кейранда какую-то пронзительность. Он вырос весьма красивым парнем, портили впечатление только желтые от никотина ногти и вечный витающий около него, подобно некой ауре, запах дешевого трицвета.
Гаротон в плане внешнего вида несколько проигрывал лучшему другу. Его лицо было вполне обычным с эстетической точки зрения. Черные непослушные волосы торчали во все стороны, он выглядел неряшливым, да не особо и заботился по этому поводу. Нахальная беззаботность уже давно была его визитной карточкой и исправно приковывала взгляды молодых девушек к персоне хозяина. Впрочем, постоянной спутницы жизни у Гаротона так и не было, он, как и все Мертворожденные, обходился услугами ночных бабочек.
— Нет, Гаротон, мне всё осточертело, — тяжело вздохнул Шарн, шагая по асфальту, — Была бы возможность, ушел бы…
Он поднял голову и осмотрелся.
— Давно я тут не был, кстати. Наверное, с тех пор, как из дома ушел.
— Ты где-то тут недалеко жил, да? – поинтересовался Гаротон.
— Ага. Минут десять ходьбы отсюда, наверное.
Ретар остановился, заинтересовавшись одной из лавок, где продавались темные очки.
— Почем оптика? – спросил он у старого продавца.
Узнав цену, он взял одну пару наугад и протянул Кейранду.
— Примерь…
И, увидев результат, добавил:
— Красавчик.
— Иди ты нах*й, — усмехнувшись, отмахнулся Кейранд, снимая очки.
— Эх, Шарн, а ведь было время… Помнишь, как мы плелись по этим рынкам, будучи сопливыми мелкими пиз*юками? Такие грустные и несчастные… Все на нас плевали. А теперь, пусть только попробуют плюнуть – сразу еб*ло в кровь.
Кейранд хотел было ответить, но тут его отвлекли.
— Шарн? Кейранд Шарн? – раздался за его спиной тонкий женский голос.
Тут же на его плечо легла чужая рука. Парень вздрогнул и резко обернулся.
— Что? Госпожа Эмирия? – шокированно проговорил он.
Стоявшая перед ним взрослая рыжеволосая женщина радостно улыбнулась. Глаза её засветились от восторга, она крепко по-матерински обняла Кейранда.
— Кейранд! Боже мой, мы столько тебя искали! Где же ты был эти четыре года? Мы думали, ты давно умер, замерз где-нибудь… Надо же, как вырос! Совсем взрослый стал! Ну что ты стоишь? Расскажи, как ты?
— У меня всё хорошо… — сказал Шарн, замявшись, — А… Как мать?
Эмирия всплеснула руками.
— Кейранд, она умерла два года назад! Я сразу после похорон собрала всех неравнодушных, и мы второй раз стали пытаться тебя искать. Первый-то раз еще когда ты из дому ушел… Ты ведь наследник. Квартира твоя. Подойди, я дам тебе ключи. Два года уже ношу их на шее, чтобы не дай бог никто не стащил.
Женщина завела руки за воротник, достала ключ на простой веревочке и отдала его Шарну. Парень рассеяно взял его. Его обуревали странные чувства. Вдруг оказалось, что прошлое, которое он уничтожил, никуда не исчезло. Оно вернулось, наливаясь в сознании крупными кровавыми бусинами. Но, одновременно с ним пришла и надежда. Стоящий рядом и резко помрачневший Гаротон, как и Кейранд, понимал одну простую вещь – теперь Шарна в банде ничего не держит.
— А моя мать… Она… Искала меня? – тихо спросил парень.
— Куда уж там! Как квасила, так и продолжала квасить, пока не откинулась совсем!
— Понятно. Спасибо…
— Давай, Кейранд, возвращайся, — улыбнулась ему рыжеволосая женщина, — Пойду, расскажу соседям, вот они удивятся! Кейранд Шарн, боже мой!
И она ушла. Гаротон подошел к Кейранду.
— Кто это?
— Женщина из соседней квартиры, — механически ответил Шарн, смотря на ключ в своих руках.
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Жалко мать? – спросил Ретар.
— Мне… всё равно.
Кейранд сжал ключ в кулаке и спрятал его в карман.
— Мы ведь никуда не торопимся, да? Может, сходим, посмотрим? Ты не против?
— Нет, конечно. Пошли… Хех, может, мне тоже съездить в родной райончик? Может, и мой отец давно перекинулся, а ключики ждут наследника под ковриком?
Кейранд промолчал. Они направились прочь от рынка.
— Надо же, а неплохая квартирка! – воскликнул Гаротон, войдя.
— Ага. Двушка…
— Двушка?! Ты же говорил, твоя мать была совсем бедной?
— Она стала бедной после того, как начала пить, но её предки на нищету не жаловались. Эта квартира досталась ей от отца, а ему от деда.
Дом Кейранда действительно выглядел весьма неплохо. Похоже, Эмирия приходила сюда время от времени и делала уборку. Конечно, многое здесь требовало ремонта: обои были заляпаны какой-то гадостью, эти пятна Кейранд помнил еще с детства, потолок давно осыпался, линолеум протерся. Естественно, воду, отопление и электричество давно отключили. Но всё это вполне устраивало Кейранда. Подзаработать денег, заплатить за коммуналку – и жизнь будет в шоколаде. Ремонт же может подождать.
— Теперь ты точно уйдешь из банды, да? – вздохнул Гаротон.
— Скорее да, чем нет… Надо поговорить с Мальтером, предупредить его, что я ухожу. Может, он разрешит мне еще немного подзаработать, работая в банде перед тем, как это случится…
Кейранд немного помолчал, потом всё же решился и спросил:
— Мы ведь останемся друзьями, верно, Ретар?
— П-ф-ф! Естественно. Может, у тебя мозги на место встанут и рано или поздно ты вернешься… Пошли. Нас уже заждались в штабе, наверное.
