Душа – это осьминог, только с большим количеством конечностей, она тянется из сердца ко всем частям тела, она управляет всем в нашей жизни, она владеет телом, она жадна до него, она любит тело, словно свою вещь, свою любимую игрушку, с которой душа никогда не расставалась с самого своего зарождения. Она цепляется за тело, словно это её последняя надежда. Она не знает, куда ведет смерть, ведь смерть – это нечто ужасное для души. Поэтому так больно отрывать душу от тела. Хотя я забываю это событие сейчас, когда прошло уже множество столетий.

Умер я в две тысячи двенадцатом году от рождества христова. Меня звали… я не помню своего имени. Почти все души забывают свои настоящие имена, кроме душ великих людей, ибо им быстро напоминают о том, кем они были, поскольку дух помнит почти все, кроме фактов из своей собственной жизни. Зато смерть моя мне сейчас помнится очень хорошо. Смерть, прошу вас заметить, это не некое мгновение, а именно обратная сторона жизни. То, что я сейчас делаю – это смерть. Такова терминология ада. Смерть так же является существованием, как и жизнь.

Когда я попал в ад, то не имел никакого имени, я просто блуждал около врат в огромный город ад. Рядом со мной ходили прочие люди. Огромные просторы за воротами ада напоминали пустыню, однако освещал эту пустыню только огонь, светящий с самих стен города. Ад – это город, но не простой город, а гигантский, размером с половину земли, помимо всего остального его окружают пространства размером со вторую половину. Чем дальше мы отходили от города, тем становилось темнее. Нас было очень много. Мы – беспризорные души, которые не могут даже попасть в ад. Нас много, но мы одиноки. Мы почти не думаем. Наши головы пусты. Мы медленно идем куда-то, но не знаем куда. Пустошь поглощает нас в свои просторные объятия. Мы тонем в пустоте пустыни.