…

— Подожди, ты не шутишь? Ты правда воевала? — с круглыми от удивления глазами спросила Гейла, нервно сжимая пальцами чашку с фиолетовым чаем из чанских цветков.
— Конечно. Тебя это так удивляет? — спокойно ответила Джера, всем своим видом показывая, что в войне нет для неё ничего необычного.
— Но… Но как? Я, конечно, заметила, что ты очень сильная, но… Ты медиум, да?
— Да. И очень хороший.
— С ума сойти… И ты сражалась наравне с мужчинами?
— Только первые полтора года. Оставшийся год я была телохранительницей одной очень талантливой чародейки, — Джера едва сдержала усмешку, думая о Рене.
— Ты, наверное, очень храбрая. Я бы не смогла так…
— Перестань. Наш господь Адемир уготовил каждому из нас своё определенное место. У каждого свои достоинства. Я храбрая, а ты очень хорошенькая, глаз не оторвать, — улыбнулась воительница.
Гейла смутилась.
— Спасибо. Но ты тоже очень красивая. И сильная.
— Теперь тебе есть к кому обратиться, если тебя кто-нибудь обидит, — подмигнула Джера.
— Хорошо, — улыбнулась милашка Чалдис.
— Война закаляет человека, Гейла, но не каждый человек рожден, чтобы воевать. И всё же, те люди, что прошли кровавые битвы и доказали свою силу, достойны называться истинными гражданами своей страны.
— Ты правда так думаешь?
— А что, это не так на самом деле? Мы, солдаты, платим кровью за то, чтобы гражданских не постиг позор поражения и лишения проигравших. Разве мы не достойны больших прав?
— Ну… Может ты и права…
— Ладно, давай сменим тему, — воительница благодушно улыбнулась.
Дальше разговор у двух девушек пошел хорошо. Джера расспрашивала собеседницу о её жизни, узнала, что та собирается осенью поступать в ВУЗ на художницу, а пока отдыхает на каникулах, помогая матери по дому и работая с её арендаторами. И всё же, молодой девочке было страшно интересно узнать о военной службе своей новой подруги, и госпожа де Аракт стала травить ей разного рода байки о минувших днях войны — сначала смешные, потом грустные. С удовлетворением Джера думала о том, что смогла искренне заинтересовать Гейлу, и остальное было лишь делом техники. И действительно, расстались они едва ли не как лучшие подруги, и Джера выпросила у девушки обещание на следующий день прогуляться с ней по району.
#
— У вас довольно милый город, — заметила Джера, идя на следующий день рядом с Гейлой по длинной алее, засеянной деревьями, очень похожими на кипарисы.
— Да, мне тоже здесь нравится. У нас очень открытые и добрые люди, — улыбнулась девушка, задумчиво смотря под ноги, — Я здесь выросла, выучилась в школе, собираюсь в ВУЗ… Этот город — моя Родина. Он мне как отец.
— Настоящего отца у тебя нет?
— Нет, он умер до моего рождения. Меня вырастила мать и бабушка. Бабушка, к сожалению, тоже уже умерла, без неё я бы так и не решилась стать художницей. Это она учила меня рисовать и быть упорной, не переставать пытаться…
— Покажешь мне свои рисунки?
— Да, конечно… Мама у меня тоже прекрасная женщина. Она очень любила папу, но когда он умер, сделала всё, чтобы я выросла счастливой. Наверное, она считала, что это её долг перед отцом.
— Да, очень жаль, что так вышло… Одинокой женщине не так-то просто воспитать ребенка.
— Мама сильнее, чём ты думаешь, — улыбнулась Гейла, — Её ничто не способно сломать.
— Разве что, с тобой может что-нибудь случиться.
Гейла поёжилась.
— Надеюсь, не случится. Времена сейчас очень сложные, война только закончилась, но…
— Не бойся, — сказала воительница, приобнимая девушку за плечо, — Я не допущу, чтобы с тобой что-то произошло. Ты хорошая, Гейла. Тебе нужно жить.
— Джера… На нас смотрят, — смущённо пробормотала девушка.
— И что? Это просто дружеское объятие.
Уверенный и нарочито расслабленный тон Джеры успокоил спутницу, и та не сбросила руки со своего плеча, но, чувствуя её напряжение, это сделала сама Джера.
— Эх, Гейла… — вздохнула она, — Такая хорошая, а к объятиям не привыкла. Неужели тебя ни разу не обнимали влюбленные мальчики?
— М-м… — смешалась Чалдис, — Нет.
— Врешь. Неужели ни разу?
— Нет! С чего бы мне тебя обманывать?
— Ну, ладно… — Джера хитро улыбнулась, — А, может, девочки?
Гейла покраснела до корней волос.
— Нет.
— Хах, понимаю. Тебе бы следовало это исправить, — воительница подмигнула подружке.
— Джера, ты такая… Хулиганка, — примирительно хихикнула Гейла, — Мы знакомы всего лишь два дня, а ты уже говоришь о таких вещах.
— Жизнь коротка, милая, нечего топтаться на одном месте… Ну что, кажется, мы обошли весь район, — Джера остановилась. Левитирующий в воздухе пакет с продуктами, который солдатка удерживала силой телекинеза, плавно покачнулся, — Надо отнести еду домой. Ты не заглянешь на огонек?
— Нет, прости, меня мама ждёт.
— Тогда до встречи?
— Пока.
#
Прошло несколько дней, а дела Джеры так и не сдвигались с мертвой точки. Она не могла вступить в партию, потому что не могла себя в полной мере обеспечить, а решить финансовые вопросы не могла, потому что не могла найти работу. День ото дня она ходила по самым разным учреждениям и просила принять её, но всё без толку. Девушка всерьез начинала задумываться над тем, чтобы бросить думать о своей гордости и попытаться устроиться хотя бы на недостойную работу.
Единственной отрадой для неё была Гейла, вокруг которой Джера, как гигантский удав, медленно, но неуклонно затягивала свои кольца. Однажды солдатка увидела, как предмет её интереса общается у подъезда с вполне симпатичным, хотя и простоватым на вид пареньком. Общались они, судя по мимике, жестам и тому, как они держали себя, исключительно дружески, хотя, когда Гейла увидела Джеру, счастливо улыбнувшись, помахала ей рукой и пригласила подойти к ним, во взгляде паренька будто бы мелькнула ревность.
Когда воительница подошла к парочке, парень представился. Его звали Нокт. И Джера ему не понравилась с первого взгляда. Чем дольше они говорили, тем отчётливее в его взгляде проступала неприязнь, та самая антипатия, когда ненавидишь человека буквально за всё: за лицо, мимику, взгляд, жесты, привычки, манеру говорить, когда бесит каждый волосок на теле, каждая пора… Гейла мило щебетала, то и дело смеясь и хихикая, и не замечала того, как Нокт пытается испепелить Джеру взглядом, а та, нарочито наплевательски отвернувшись к Гейле, участливо её слушает и смеётся в ответ.