— Вот, Джера, посмотри! Подготовленные, сильные и дисциплинированные парни, готовые хоть сейчас броситься в бой ради светлого будущего Адегера, — с гордостью произнес Аделас Шер, проводя ладонью вдоль строя вчерашних рекрутов, стоящих по стойке смирно.
Джера нарочито медленно стала идти вперед, строгим взглядом рассматривая каждого солдата от носков ботинок и до прически. Демонстрируя своё превосходство, она держала спину прямо, вытягиваясь во весь свой рост в 193 сантиметра и получая возможность смотреть свысока почти на всех подопечных. Руки она держала за спиной. Воительница не показывала это, но внешний вид солдат и их дисциплинированность вселяли в неё радость и надежду. С удовлетворением она отмечала как наименее сдержанные бойцы не могут скрыть своего трепета перед ней и смотрят на неё с восхищением и волнением.
— Превосходно, Аделас, — заключила она, — Эти люди будут авангардом нашей будущей армии и верными сынами своей новой Империи! Отныне на вас, мои солдаты, возложена гигантская ответственность — вам оказана честь стать первыми защитниками высоких идеалов национал-либерализма и свободы адегерского народа! Ура, соратники!
— Ура-ура-ура! — подхватили солдаты.
Джера улыбнулась им и повернулась к Аделасу.
— Ну а что с экипировкой?
— Идем.
Шер подвел её к длинному столу, на котором уже стояли какие-то коробки и разложено оружие.
— Как бы я не относился к Герну, его финансовая помощь поднимет нас на совершенно новый уровень. Конечно, нам сейчас не до доспехов S-класса и, боюсь, мы можем позволить себе раздать генераторы энергетического поля только лидерам отрядов, — старый вояка показал Джере браслеты, — Примитивная штука старой закалки — два браслета одеваются на руки, два на ноги. Зато мощность энергетического щита позволяет выдержать четыре-пять выстрелов из огнестрельного пистолета, пару пуль от винтовки и существенно снизить урон от попадания бластерного снаряда или энергетического выстрела. Далее, что касается вооружения: для лидеров отрядов мы можем предложить вот такие бластеры «Шершень MP-71a», — Шер показал Джере дешевую на вид «пушку», — Просто, зато надежно, такой не взорвется у тебя в руках. Для рядовых солдат мы можем позволить лишь стандартные огнестрельные ФП-43. Из оружия ближнего боя вот такие сабли.
Воительница взяла из рук Шера саблю и стала внимательно её изучать. Качество её было весьма посредственным, но вполне годилось для рядовых солдат и ничем не уступало армейским образцам.
— Отлично, Аделас, я думаю, для начала нам этого вполне хватит. Итак, сколько у нас времени? — Джера активировала свой НПК, — До встречи с господином Герном и Дейносом пятнадцать минут. Идем?
— Да, конечно.
Фашисты отбыли в небольшое местное кафе и устроились за столиком у окна. Джера и Шер были одеты как и рядовые члены партии — в простую черную рубашку, коричневык брюки и повязку на правой руке. Герн же умудрился, даже имея такой простой образец формы, вырядится по-щегольски, надев рубашку, воротник которой был вышит зеленым растительным узором, да и ткань, из которой она была сшита, была несравненно дороже, чем та, в которую облачились его более скромные спутники. Первое время, пока троица ждала опаздывающего Дейноса, он придирчиво разглядывал заведение, официантов и едва заметные пятна на столиках, но затем, вздохнув, смирился и стал смотреть в грязное окно, время от времени поглядывая на Джеру, в которой он, после каждого беглого взгляда, находил всё больше и больше прекрасных, породистых черт. Когда Джера смотрела в окно, он любовался кистями её рук, возможно, слишком крепкими для женщины, зато её длинные, тонкие пальцы с коротко подстриженными миндалевидными ногтями, приводили его в восторг. А уж этот взгляд её необыкновенных глаз с вертикальными зрачками, подобный взгляду учуявшей добычу кошки, с которым она смотрела в окно… Герн проследил её взгляд и увидел, что она следит за уличным оратором, который стоял на грубом железном ящике с изображенной на ней эмблемой местных коммунистов — шестерня и хлебный колос в красном круге. Оратор был опытным, судя по тому, с какой уверенностью он выступал, и постепенно вокруг него собирались люди. Когда Дейнос наконец пришел, Джера смотрела на это сборище с ядовитой ухмылкой на лице.
— Итак, коллеги, — начала Джера, когда собравшиеся поприветствовали Дейноса, — Мы собрались здесь за кружкой кофе, чтобы обсудить нечто важное. Все вы знаете, что благодаря стараниям господина Шера и финансовой поддержке господина Герна, — Адельт польщенно улыбнулся, — Мы наконец получили возможность основать наши собственные штурмовые отряды.
— Да, но только зачем? — с недовольной миной возразил Дейнос, — Зачем вы, Джера, и вы, господин Шер, так активно пытаетесь внедрить в нашу партию военные образования? Мы живем не в индустриальную эпоху, и не в Средние века, чтобы…
— Я вам скажу, зачем, Дейнос, — терпеливо прервала его Джера, — Взгляните в окно, — она указала кивком на коммуниста-оратора.
Дейнос бегло взглянул на уличного оратора и с весьма нахальным видом пожал плечами, мол, «Ну и что?». Во взгляде Джеры вспыхнули искры злобы, но она быстро их подавила.
— Живописная картина, не так ли? — спросила она с абсолютно спокойным видом, значительно взглянув на каждого из собеседников, — Казалось бы, неизвестный парнишка на убогом железном ящике разглагольствует на тему политики, пока его НПК рассылает прохожим пропагандистские листовки — какое убожество. Но, взгляните, вокруг него собралась уже маленькая толпа. Теперь представьте, сколько таких ораторов в нашем районе, городе, на всей планете выступают перед такими вот маленькими кучками народа. Пока мы сидим в кафе и потягиваем кофе, наблюдая за этим через окно, эта сцена кажется безобидной. Но на деле, каждый такой оратор с небольшой паствой — это фурункул на теле нашей несчастной страны. Его нужно вскрыть и выпустить зловонный гной наружу, иначе не избежать лихорадки.
Вы и без меня прекрасно знаете, кто такие коммунисты, и что такое коммунизм, но для вас, Дейнос, я повторю эти истины. Коммунизм — ничто иное, как наркотик, разлагающий наше общество. Мерзкая самому богу и природе идеология, которая прикрывается обещаниями устроить рай на земле, но только затем, чтобы скрыть свою истинную гнилую суть. Их обещания создать светлое коммунистическое будущее — только морковь перед носом у свиньи, которую хозяин ведет на убой. Светлое будущее — без частной собственности, а значит, без культуры, без хозяйства? Без бога, поклонение которому дает нам высшую цель и воспитывает из наших детей высоконравственных и сильных личностей? Наконец, без индивидуализма, ибо коммунистам не нужны яркие индивидуальности — важен только коллектив?
Мы с вами очень много говорим о том, что неверные не дают нашей стране восстать из пепла и превратиться в сильную державу, чего наш народ заслуживает куда больше, чем отпрыски погрязших в пороках и выродившихся Старых богов, но поверьте мне, коммунисты — угроза не менее страшная, да и цели у этих двух сторон во многом совпадают, а результаты будут одними и теми же. Более того, красные со своими идеями интернационализма могут довести наш народ до того, что люди, благословленные самим Адемиром, начнут совокупляться с порождениями Фанкорны, Деротара, Хэна и других, и только плодить жалких уродов, плодов кровосмешения, неспособных на что-то великое. Старым богам будет достаточно найти этим вырожденцем хорошего пастуха — и наша страна навсегда останется их преданной колонией.
Вы критикуете нас за создание штурмовых отрядов, Дейнос? А как по-вашему еще противостоять этому красному наркотику, который утешает впавших в отчаяние от нехватки работы и нищенской жизни людей, но разлагает их изнутри, превращая их в еще больших маргиналов и преступников? Их лидеры — это либо коварные жестокосердные выродки, мечтающие наживаться на одураченных и обращенных в рабство людях, либо агенты Старых богов, для которых такой исход более чем выгоден. Пойдут они на мир с нами? Эти изменники и предатели, без принципов и без чести, зато жадные до денег и власти? Вовсе нет. Им куда проще одурачить наивных рабочих, а из откровенных маргиналов и преступников собрать свои боевые отряды, которые будут душить каждого неугодного по первому же приказу. И я настаиваю — настаиваю, господа — что мы должны напасть первыми! Они нападут на нас в любом случае, думаю, их лидеры уже готовятся к этому. Мы не должны дать им застать нас врасплох. Что ты скажешь, Аделас? Наши штурмовики готовы противостоять красным?
— Да, Джера, вполне, — кивнул Шер, — Отряды у нас пока небольшие, зато снаряжены гораздо лучше.
— Превосходно, — кивнула Джера с улыбкой, — В таком случае, нам в самое ближайшее время необходимо обсудить план атаки.
— Да вы обезумели! Безумцы, вы оба! — возмутился Дейнос, — Господин Шер, это вы привели эту… Эту женщину в нашу партию, а теперь позволяете ей помыкать всеми нашими делами?! Религия, разборки группировок, сомнительные речи о том, что неверные подлежат порабощению и устранению — дальше что?! Есть ли куда ниже падать?
— Боитесь вымочить белые ручки в крови, господин Дейнос? — усмехнулся Шер, — Вот именно поэтому мы с госпожой Джерой склонны думать, что демократия всегда только тормозила прогресс, и не давала волю по-настоящему великим людям. Если вы хотите и дальше катить камень в гору — извольте. Мы же с госпожой Джерой за более решительные меры. Нам надоели дебаты, споры и прочая ерунда. Коммунисты хотят нас остановить — вскроем им глотки, и нечего рассуждать.
Взбешенный Вальтер вскочил со своего места и бросился к выходу.
— Что ж, кажется в партии произошел раскол, — улыбнулся Герн.
— Это не так важно. Авторитет и большинство на нашей стороне, — невозмутимо ответила Джера, — Итак, вопрос о необходимости нападения на коммунистов решен, верно, Аделас?
— Верно.
— Отлично. Господин Герн, полагаю, мы можем расчитывать на ваше ораторское мастерство, чтобы поднять общество против коммунистов, а наших солдат вдохновить на бой?
— Разумеется, госпожа Джера. Можете всецело на меня положиться, — кивнул Герн со свойственной ему легкой улыбкой.
— То есть, вы тоже не против решения «красной проблемы» силовыми методами, господин Герн? — спросил Шер, внимательно смотря на пропагандиста
— Нет, я не против. Цель оправдывает средства, гинн Шер, — кивнул пропагандист, отпивая кофе из чашки.
Разобравшись с делами, фашисты вернулись в свой штаб. Там Шеру и Джере доложили, что Дейнос переложил свои обязанности на плечи доверенного лица, а сам вознамерился если не выйти из партии, то по крайней мере, взять тайм-аут. В сердцах он успел выслать двум оставшимся лидерам по письму, суть в обоих письмах была одна и та же, но они отличались подачей. Шеру Дейнос писал, чтобы тот гнал Джеру взашей, а Джере, чтобы она сама уходила из партии. Джера, по мнению Дейноса, «сумасбродная и фанатичная женщина, которая приманит в их партию только таких же фанатиков и маргиналов», он писал, что «ни один цивилизованный человек не пойдет за женщиной, которая прямо призывает линчевать других людей по признаку вероисповедания», что «скоро её фокусы с вселением господа Бога раскроют, либо они просто надоедят её аудитории». Свои письма Дейнос подытожил тем, что Джеру следует исключить из партии, отринуть все её преобразования и вернуться от религии к изначальной идеологии либерал-национализма.
Джера закончила читать письмо и, усмехнувшись, стала выключать компьютер и искать в карманах ключи от кабинета. Рабочий день её подходил к концу. Но стоило ей только подняться со стула, как в дверь постучали.
— Да? — ответила воительница, на секунду помрачнев.
Дверь открылась, и в комнату вошел Герн.
— Собираетесь уходить, госпожа? — улыбнулся он.
— Честно говоря, да. Вам что-то нужно, господин Герн?
«Черт, я только выключила компьютер», — подумала девушка, уже занося палец над кнопкой.
— Ничего серьезного, только, прошу, уделите мне пять минут вашего времени.
— Конечно, Адельт, — Джера кивнула, — Прошу, присаживайтесь.
Герн жестом продемонстрировал отказ.
— Госпожа Джера, как вы знаете, я вложился в экипировку наших боевых отрядов. Вы видели комплект снаряжения рядовых и офицеров, но кое-что я позволил себе приготовить и для вас, — пропагандист еще раз улыбнулся Джере и активировал свой НПК.
В кабинет вошел Род и передал Аделасу полутораручный меч, спрятанный в ножны, и Герн протянул его Джере. Воительница взяла ножны с мечом в руки, и из её груди вырвался вздох восхищения. Ножны из деллара — крайне дорогого сплава из редких магических металлов, необычайно красивого на вид и переливающегося на солнце приятным глазу синим цветом, а также весьма крепкого и долговечного, почти не поддающегося пагубным условиям окружающей среды. Также, ножны были украшены вставками из золота и драгоценными камнями: изумрудами, сапфирами и несколькими черными опалами.
— Господи, Адельт, у меня нет слов, чтобы по достоинству вас отблагодарить, — ахнула Джера, прикрыв рот рукой.
— Не стоит, госпожа. Я лишь хочу, чтобы у такой великой особы, как вы, было соответствующее оружие, — Герн чуть поклонился девушке.
Джера вынула меч из ножен. Это был превосходный клинок, прекрасно сбалансированный, с удобной рукоятью, также украшенной драгоценными камнями. Пусть в этом не было большой необходимости, но воительница отложила ножны в сторону и сняла волос у себя с головы, занесла его над лезвием и отпустила. Волос упал на пол, рассеченый надвое. Герн наблюдал за Джерой с искренней гордостью в глазах.
— Это еще не всё, госпожа. Я позволил себе заказать для вас полный комплект экипировки. Рядовой Род, прошу вас.
Солдат внес в кабинет спрятанный в кобуру из редкой кожи штерна — гигантского существа, похожего на земного носорога — бластер, который Джера узнала безо всяких подсказок, стоило ей только вынуть оружие из ножен. Это был элитный «FKX-948», более известный как «Кобра». Такое оружие было абсолютно безопасно для владельца и пробивало слабые силовые щиты с одного выстрела.
«То, что нужно против коммунистов», — улыбнулась Джера.
Наконец, Род протянул ей черный футляр с генератором силового поля, воплощенном в виде наручного браслета. Эта модель была довольно скромной, по сравнению с «серьезными» генераторами защитных полей, которые вставлялись в броню или экзоскелеты элитных солдат, но, тем не менее, обеспечивала отличную защиту. Такие модели обычно использовали богачи, боящиеся за свою жизнь — такой генератор можно было легко спрятать под одеждой.
— Адельт, я… Я в неоплатном долгу перед вами, — ахнула Джера, когда к ней вернулся дар речи.
— Я прошу у вас взамен только того, чтобы вы направили это оружие против врагов господа Адемира и Адегерской империи. Повторюсь, госпожа, вы — наша единственная надежда на возрождение.
#
Столь роскошным подарком Адельт не ограничился. Спустя три-четыре дня он предложил Джере подвезти её до дома. Удача в тот день благоволила ему — медиум задержалась в офисе, и, когда она наконец захотела отправиться домой, общественный транспорт уже не ходил. Джере оставалось только потратиться на такси, но делать ей этого страшно не хотелось — лишняя трата денег. Поэтому, Герну даже не пришлось уговаривать воительницу сесть в его роскошный автомобиль.
Воительница назвала его личному водителю адрес, и машина плавно поднялась на несколько десятков сантиметров в воздух и неторопливо поскользила по дороге, повинуясь шофёру.
— Тот адрес, что вы назвали… — задумался Герн, — Ведь это район Хетгард? Извините, если я не прав, я еще плохо ориентируюсь в этом городе.
— Вы не ошиблись, — кивнула Джера.
— Не самый престижный район, насколько мне известно, а после войны и подавно. Извините, если лезу не в своё дело, но где же вы живете? Сколько вы платите за аренду?
— С учетом скидки семь с половиной тысяч вирдов.
Адельт ахнул.
— Но… Госпожа Джера, разумно ли это? Скоро мы вступим в прямую конфронтацию с коммунистами, вы и сами регулярно напоминаете своим подчиненным, что без крови не обойтись — что, если вас выследят? В такой квартире вы абсолютно беззащитны, вы и сами это понимаете!
Герн откинулся на спинку сидения и прижал предплечье ко лбу, потом снова наклонился вперед.
— Почему бы вам не переехать в дом, который сейчас снимаю я? Он за городом, прекрасно охраняется, посторонние люди не смогут попасть туда, как бы им этого не хотелось. К тому же, вам ведь нужно работать над своей статусностью в обществе.
— Как же ваша жена, господин Герн? — спросила Джера.
— О, я уверен, она будет не против, — Адельт улыбнулся, — Вы нас ничуть не потесните — дом достаточно большой. К тому же, я не сомневаюсь, вы понравитесь Лесте. Я много пишу ей о вас и, должен признаться, она заинтригована. Поверьте, мы живем с ней под одной крышей уже десять лет — я научился понимать её эмоции… Но, в любом случае, она приедет к нам еще нескоро — Леста вместе с нашей дочерью Бэйлой хочет пробыть на курорте еще, как минимум, год… Соглашайтесь, Джера, уверен, вы и сами устали ютиться в бедной квартире.
— Я подумаю, Адельт, — устало улыбнулась воительница, — Спасибо за предложение.
#
С образованием собственных боевых группировок, АНПА, к величайшему удовольствию Джеры, наконец стала обретать силу и вес. Настала пора заявить о себе, и жизнь в офисе партии начала закипать с новой силой. Пока Шер и Джера пытались преумножить состав штурмовых отрядов, ища и переманивая в партию ура-патриотов из числа ветеранов войны Сирина, промывая им мозги и лаская их эго рассказами о великой роли Адегера для будущего Вселенной, о богоизбранности адегерского народа и о злобных предателях-коммунистах и неверующих, которым необходимо напомнить их место, Адельт Герн работал с местным высшим обществом, добиваясь от предпринимателей среднего пошиба финансовой поддержки и — главное — пытаясь задействовать их связи во властных структурах, дабы заставить адегерскую полицию «смотреть в другую сторону», когда на коммунистов и социалистов начнется охота.
Дождавшись от Герна отмашки, Джера и Шер спустили с цепи своих штурмовиков, прозванных Адегерским Союзом Борьбы или АСБ. Террор начался с мелких хулиганских шалостей: фашисты избили парочку уличных ораторов, да уничтожили воздвигнутый на деньги членов Коммунистической Партии Адегера памятник пролетарию. Обстановка в АНПА тогда была нервная — штурмовики боялись прихода полиции, ведь коммунисты нашли свидетелей побоев и успели сделать несколько фотографий нападавших. Но полиция промолчала. И тогда командиры штурмовиков почувствовали, что они свободны. Для жителей города Сильвен начался кошмар.
Начался террор с нападения на собрание профсоюза рабочих крупного текстильного завода. Фашисты ворвались в арендованную для профсоюза комнату, переломали мебель, ограбили и жестоко избили собравшихся, а главу профсоюза вывезли за город и бросили на безлюдной дороге абсолютно обнаженного и излупцеванного до полумертвого состояния. Лица нападавших прикрывали тканевые маски, но не понять, что они были связаны с АНПА мог только глухой и слепой — и вновь, власти не предъявили партии никаких претензий.
С тех пор подобные эксцессы стали обыденностью. С особой жесткостью штурмовики расправлялись с рабочими организациями, даже если их члены не имели никакого отношения к социалистам или к коммунистам. Солдаты Шера и Джеры не отличались чистоплотностью ни в выборе методов борьбы — в бой шло и уличное оружие, и перестрелки, и шантаж, и даже поджоги, ни в проверке своих источников — достаточно было указать на человека пальцем, чтобы к нему в ближайшее время наведались «любезные господа» в черных рубашках. И если поначалу «зеленые», как их прозвали в народе, старались лишний раз не марать руки, убивая врагов, то и это негласное правило озверевшие от крови и безнаказанности боевики скоро отвергли. Они ворвались в квартиру главного редактора рабочей газеты «Красный факел», вывели его прямо в разорванной пижаме на улицу, долго избивали резиновыми дубинками на глазах у его беременной жены, у которой уже начал оформляться животик, и которую буквально выволокли на улицу за волосы, а когда коммунист осел на землю весь в крови, измученный настолько, что у него уже не оставалось сил ни сопротивляться, ни даже кричать, его добили из пистолета.
Позже эти люди заявились и на похороны убитого, дабы сорвать их, поиздеваться над родными и сопартийцами «жалкого предателя» и дать этим понять, что безопасных мест для врагов партии отныне нет. И они не лгали: похороны, палата в больнице, свадьба, дни рождения, даже дружеские посиделки в баре или совместные обеды в рабочей столовой — зеленые могли ворваться куда угодно, под каким угодно предлогом: от участия жертвы в деятельности КПА до косого взгляда в сторону АНПА.
Улицы столицы погрузились в анархию. Коммунисты и социалисты объединились, чтобы дать отпор АСБ, и отныне уличные разборки и перестрелки стали обычным делом. Фашисты же отвечали на атаки красных «по-римски»: ударяя намного больнее и нередко задевая при этом невинных людей.
К неудовольствию фашистов, красные быстро адаптировались к ситуации. Они придумали без малого гениальный способ маскировки: пока весь мир пользовался электронными удостоверениями, базами данных, сканируемыми чипами и прочими достижениями цифровой эры, коммунисты вспомнили про аналоговые средства удостоверения личности. Какой-то единой уставной формы у них не было, и чтобы подтвердить свою принадлежность к КПА они показывали броши, петлицы, кто-то пользовался нашивками на снимающихся с одежды липучках, но главным, единым и универсальным средством был партбилет в виде старомодной «корочки» с фотографией носителя и стандартными данными о нем. Главный плюс использования таких опознавательных знаков заключался в том, что и партбилет, и нашивки, броши, петлицы можно было при необходимости быстро выбросить, и тогда ты попадал к недругам в руки совершенно «пустым». Разумеется, фашисты, действующие незаконно, это не полиция, и часто они и не просили каких-то веских доказательств, чтобы иметь серьезный повод разбить тебе голову. Но если попадался неопытный рядовой штурмовик, то можно было надеятся, что тот не рискнет нападать на простого гражданского.
Тем не менее, террор продолжался и становился всё масштабнее. Официальные СМИ молчали, зато Адельт Герн со своими подручными на многомиллионную уже аудиторию восславляли павших в бою зеленых, выставляя их героями и демонизируя красных. В социальных сетях появились особые публичные группы, в которых на регулярной основе выходили публикации с деанонимизацией врагов партии, чтобы зеленым было легче находить очередных жертв.
Но пока город изнемогал от беззакония и зверств АСБ, партия процветала. Сначала в АНПА устремился поток радикально-настроенных военных, которые разглядели в партии реальную силу, способную навести в стране порядок и взять власть в крепкие руки, а в Джере лидера, который «пришел не только языком болтать». Так, например, партия заполучила Красса Мальтена — ветерана войны, первоклассного пилота космических войск и сына высокопоставленного чиновника, который быстро нашел общий язык с Джерой, но изъявил желание стать одним из руководителей АСБ, что не понравилось Шеру.
Состав АСБ вообще претерпел значительные изменения. Теперь, помимо военных, туда с не меньшим энтузиазмом шла радикальная молодежь, разачаровавшиеся в левых идеях рабочие, и даже мелкие преступники, только преумножая мощь этого военного образования.
В пользу АСБ работали и старания успевшего войти в высшее общество города Сильвен и приобрести нужные связи Адельта Герна, от которого Джера скоро начала получать приглашения на приемы от крупных бизнесменов, еще недавно изнемогающих от постоянных забастовок и диверсий рабочего движения, члены которого требовали соблюдения своих прав, предписанных трудовым кодексом. Джера сходилась с сильными мира сего довольно быстро и без особых усилий. Местной аристократии и буржуа пришлась по вкусу её опытность в общении с высшим светом и, вместе с тем, её славное военное прошлое. Эта грациозная и любезная девушка, относившаяся к собеседникам с огромным уважением, но демонстрирующая при этом и собственные амбиции, влияние и силу характера, вселяла доверие и привлекала к АНПА новых инвесторов и ценных специалистов.
Для жеманного женского общества Джера тоже быстро стала загадкой номер один. Очень уж необычно в среде дворян смотрелась эта высокая, под два метра ростом, крепкая и мускулистая женщина, которая всегда появлялась на приемах в официальном костюме или парадном военном камзоле и никогда не надевала ни платьев, ни юбок. К тому же, никто не знал ничего об её просхождении, и кем она была до войны. Интерес подогревали и просочившиеся в свет пикантные слухи об ориентации фашистского лидера, заставившие наиболее дерзких девушек начать заигрывать с Джерой и флиртовать с ней, и та даже отвечала на эти ухаживания, но только до того момента, пока обоюдные ловкие комплименты и намеки ограничивались рамками ни к чему не обязывающей игры. У многих девушек были женихи, либо их родители уже искали им пару, а скандал с каким-нибудь знатным семейством — последнее, что было нужно Джере и АНПА. Так что, как бы госпожу де Аракт не привлекали эти милые и нежные, но достаточно смелые и, если понадобится, гордые девочки с голубой кровью в жилах, она сдерживала себя.
Таким образом, всего за пару месяцев АНПА обрела сильных и богатых союзников, которые могли наконец покончить с «беспределом» рабочих и указать им на их настоящее место. Растущий как амеба в питательном субстрате АСБ получал всё большее финансирование, и многие штурмовики стали уходить со своей основной работы, чтобы целиком и полностью посвятить себя работе в партии, которая начала выплачивать неплохую зарплату своим членам.
Влияние Джеры в партии и её популярность росли беспрецедентными темпами и скоро всё чаще среди подчиненных в адрес Джеры было слышны благоговейно произносимые слова «Пастырь» или «Пастор». Шер медленно отступал на второй план, уступая обласканной Герном, Мальтеном и другими состоятельными членами партии Пастору Джере.
Постепенно и вокруг Джеры, и вокруг Шера начал сформировываться свой штаб сотрудников. Воительница решила использовать этот момент в своих личных интересах: она позвала на серьезный разговор Радлера и предложила ему оставить должность секретаря, которая в то время служила своеобразным эвфемизмом термину «мальчик на побегушках», и войти в штаб Шера. Само собой, Пастор, уверяя, что Кемиру это зачтется в будущем, просила его держать уши востро и информировать её о том, чем занят и о чем помышляет второй лидер партии. Чем больше она обещала Радлеру, тем ярче загорался его взгляд, и, в конце концов, тающий от перспектив и осознания того, что он стал наконец важен для партии, Кемир согласился на предложение Джеры.
#
Время для Джеры окончательно превратилось во всесокрушающий поток взбунтовавшейся реки: партийная работа в офисе, выступления перед публикой в качестве лидера АНПА, службы в церкви уже от лица священнослужительницы и избранницы бога, работа с инвесторами, и еще куча самых разнообразных дел, требующих выполнения. Конечно, в таком режиме существования, приходилось от чего-то отказываться, и Джера, прекрасно помнившая о назначении, которое ей определил её господь, экономила время на отношениях с Гейлой. Гейла же относилась к проблемам любовницы с пониманием, и, тем не менее, такая «разлука» при кажущейся досягаемости давалась ей нелегко. Вытянуть Джеру из чрева АНПА на целый день было задачей почти недостижимой. Тем не менее, Гейла пыталась и, вопреки сложностям, очень редко, но всё же ей удавалось убедить Джеру провести время с ней.
Один из таких дней запомнился Гейле лучше прочих. В тот раз она вытянула Джеру домой под предлогом нарисовать её портрет в офицерской повседневной форме медиума. Повод, казалось бы незначительный, но девушка с неожиданно проснувшимся в ней мастерством манипулятора, надавила на давнее джерино обещание побыть для Гейлы натурщицей.
И вот, Джера заняла своё место в специально подобранном и купленном недорогом, но претендующем на налет роскоши кресле. Воительница сидела вполоборота к Гейле, непринужденно закинув ногу на ногу. Кисти рук она сложила на бедро верхней ноги. Такая простая и естественная, казалось бы, поза вкупе с природной красотой Джеры, которая к тому же чувствовала себя в офицерской форме, пожалуй, еще более комфортно, чем в повседневной одежде, произвела на художницу неизгладимое впечатление. Не успела Джера и моргнуть, как Гейла заняла свое место перед ней, прикрепила к мольберту старую джерину фотографию времен её службы (Пастор настояла, чтобы на рисунке она была с длинными волосами), и, яростно грызя один карандаш, принялась орудовать другим. Вдохновение быстро захлестнуло девушку, и в творческом забытии она заработала усерднее любого робота, даже не думая о том, чтобы отвлечься на что-либо.
Когда пыл естественным образом сменился на более спокойное, но всё такое же наполненное энтузиазмом и искренним интересом рабочее состояние, мысли Гейлы пришли в порядок и, с улыбкой смотря на Джеру, она думала о невероятной красоте своей натурщицы. Все прекрасные детали, которые она когда-либо подмечала во внешности любовницы теперь складывались в единую безупречную систему. В кресле перед ней сидела высокая, здоровая, физически развитая женщина с лицом настолько изысканным, что даже лицо богини едва ли могло быть прекраснее. И снова Гейла думала о контрасте, что разделял их: Джера, с лицом самой благородной аристократки, посланная на эту землю самим богом, и она, Гейла, простушка, грязнокровная дрянь, грязь под её ногтями. Они вместе уже три года, и разве не осталась Джера всё такой же таинственной? Сможет ли когда-нибудь Гейла понять весь масштаб её личности? И… способна ли Джера на то, в чем художница её подозревает?
Карандаш в руке Гейлы дернулся, хрустнув сломаным кончиком грифеля.
— Гейла? — спокойно спросила Джера. Взгляд её кошачьих глаз оторвался от точки на стене и плавно переместился на растерянное лицо Гейлы, — Что-то не так?
Почему бы и нет? Джера — воительница. Она — капитан в отставке. Она участвовала в войне, она убивала и её подчиненные убивали тоже. Всё то, что творится на улицах — её рук дело?
Гейла дрожащими руками опустила карандаш, и подняла голову, встретившись взглядом с Джерой.
— Я… Извини, что так внезапно, но… Я хотела с тобой кое о чем поговорить.
— Вижу, разговор будет не самым приятным, — Джера усмехнулась, переменила надоевшую позу и принялась разминать суставы.
— Думаю, ты знаешь, о чем он будет… Весь город только об одном и твердит.
— Гейла, прошу тебя, хочешь говорить — говори прямо, не разочаровывай меня.
Художница вздрогнула. И почему теперь этот щедро расшитый изумрудными нитями камзол не вызывает того же восхищения, а лицо Джеры и её глаза… Почему так сложно стало на них смотреть? Почему в груди будто разползается страшная черная амеба, цепляясь за плоть своими пульсирующими отростками?
— Люди говорят об убийствах на улицах, будто бы людей… коммунистов, священников Фанкорны и Деротара выволакивают на улицы вместе с их семьями, избивают до полусмерти, издеваются, а потом… — Гейла сглотнула, — Ты ведь и сама знаешь, Джера. Ты не можешь не знать! Все эти поджоги, истерзанные трупы на улицах, повешенные, убитые в перестрелках — всё это дело людей, которые носят зеленые повязки со звездой на руках — ТВОИ повязки!
Джера вздохнула, её брови немного опустились. Несколько секунд она сидела, склонившись в кресле, но, когда она заговорила, то заставила Гейлу вздрогнуть.
— Гейла, милая, — голос воительницы был необыкновенно нежен и мягок. Она встала с кресла, подошла к художнице, отставив мольберт немного в сторону, опустилась на колени как перед маленьким ребенком и взяла её руки в свои, — Я благодарна тебе за твою искренность, но приготовься к тому, что мои слова покажутся тебе неприятными и даже отвратительными, — Джера протянула руку и погладила девушку по щеке, — Я верю, ты поймешь всё правильно. Ты одна знаешь меня настоящую.
— Джера…
— То, что происходит на улицах — действительно дело рук АНПА. И, поверь, без этого никак нельзя. Предатели, изменники, вредители — вот наша цель, мы пытаемся очистить общество от них и подготовить его к новой, божественной власти. Да, мы убиваем этих людей. Убиваем грязно. Но только в сказках злодея можно переубедить и решить конфликт мирно. В реальности мы не только можем, мы должны выжечь эти осиные гнезда священным огнем.
— Но ведь есть суд… А у вас есть деньги, почему бы не сделать ряд громких судебных за…
Джера оборвала Гейлу, покачав головой.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка. Коммунисты — выходцы из самых глубоких городских клоак. Нищие, мелкие преступники, маргинальные рабочие — отвратительная, но гремучая и подвижная смесь. Они далеко зашли в своем коварстве, и прекрасно понимают, что их преимущество в количестве. Поймаешь одного, предъявишь ему обвинение — и десятки людей уже готовы подтвердить его алиби. Доведешь дело до суда — и у подозреваемого будто из ниоткуда появляется профессиональный адвокат, предоставленный на деле профсоюзом или партией на деньги их рядовых членов. Судьи подкупаются так же легко, а если и нет — их всегда можно запугать. Не недооценивай коварство врагов Адегера, Гейла. Думаешь, если бы был законный метод избавления от этой чумы, мы бы стали пачкать руки? Мы, члены АНПА, собравшей в себе лучших людей страны? Мы, путеводная звезда Адегера, слуги самого Господа?
Художница не отвечала Джере, и та опустила голову.
— Гейла, любимая… Я понимаю, как тяжело это принять, но вспомни, пожалуйста, всё то, о чем я говорила тебе все эти годы: не все подобные людям существа люди на самом деле. Даже в пределах одного вида есть выродки, недостойные тех прав, что положены нормальным людям. Коммунисты, служители старых богов, нищие, преступники — это даже не балласт, это скверна. Пока мы закрываем глаза на бесчинства красных, пока мы жалеем бесталанных и бесполезных маргиналов, неспособных обеспечить самих себя, позволяем жить среди нас еретикам, владыки которых только и жаждут смерти Адегера — скверна распространяется. Если не принять радикальных и жестоких мер — страну разорвут на наших глазах. Если мы не уничтожим их — они уничтожат нас. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, Джера, — хрипло ответила Гейла.
— Ты согласна со мной? Видишь теперь, что радикальные меры необходимы?
Художница кивнула.
— Джера? — она наконец осмелилась поднять на Джеру взгляд.
— Да?
— Ты… Пожалуйста, пообщай мне, что сделаешь всё, чтобы это поскорее закончилось.
— Конечно, милая, — Пастор улыбнулась и поцеловала Гейлу в щеку, — Подожди немного. Скоро всё успокоится. Веришь мне?
— Верю, — кивнула Гейла. Она вытерла рукавом блузки скатившиеся по щекам две слезинки.
— Хочешь, чтобы я ушла? Может, тебе лучше сейчас побыть в одиночестве?
— Нет-нет. Давай отдохнем немного. Потом продолжим, — девушка пролепетала, но лицо её постепенно прояснялось, она приходила в себя.
— Уверена? — улыбнулась воительница, — Хорошо. Ты сильная девочка, Гейла. Посиди здесь, я приготовлю обед.
#
Спустя какое-то время, Герн предложил руководству АНПА отметить потрясающие успехи партии. Он снял роскошный номер в лучшем отеле города и подготовил всё к приходу гостей, среди которых были Джера, Шер, Мальтен и еще несколько состоятельных членов партии. Немного подумав, Герн пригласил и пришедшего вместе с Мальтеном в партию ветерана и офицера Сарта Вирра, который, пусть и был в АНПА не так давно, но успел произвести на Джеру положительное впечатление и стать одним из самых близких её соратников. Приглашение он получил скорее из уважения к Пастору, ведь для партии он оставался в целом лицом незначительным, пусть и небесполезным, зато из кожи вон лез, чтобы стать Джере не просто коллегой и ценным работником, но и настоящим другом. Герн недолюбливал Вирра, но прекрасно понимал, что если он не пригласит его, его пригласит сама Джера.
Тем не менее, вечеринка состоялась и проходила довольно бодро и приятно. Более того, несмотря на присутствие некоторых «чрезмерно привязанных» к Пастору личностей, Герну удалось быстро перетянуть всё внимание Джеры — главного гостя — на себя. С самого начала приёма он льстил ей, рассыпался в комплиментах, превозносил её заслуги для партии, и провоцировал остальных делать то же. Своим энтузиазмом он быстро заразил остальных.
— Еще немного, и победа у нас в руках! — воскликнул Мальтен, поднимая бокал с шампанским.
— Удивительно, сколь многого мы смогли добиться за столь короткое время…
— Не забывайте, кому мы обязаны нашими достижениями, — улыбнулся Герн, доливая Джере в бокал игристого вина, — За вас, госпожа де Аракт!
Джера кивнула, усмехнувшись.
— За госпожу де Аракт! — вторили Герну остальные.
— За нашего прекрасного Пастора! — улыбнулся Вирр, чокаясь с коллегой.
Тост активно поддержали радостными возгласами, присутствующие привстали со своих мест, чтобы чокнутся со всеми. Оживленный разговор и поздравления со временем утихли, и гости разделились на пары и тройки по интересам.
— Ты только посмотри на это ничтожество, — шепнул Мальтен собеседнику, смотря на Герна, что-то шептавшего Джере на ухо, — Скользкий, как морской змей.
Герн замолчал, закончив свою шутку. Джера рассмеялась, пропагандист удовлетворенно усмехнулся. Мальтена передернуло от злобы.
— Мразь. Не умеет ни сражаться, ни… — прошипел тот с ненавистью, — Чертов штатский, не стоит и мизинца нашего лучшего бойца, только и умеет, что молоть языком и подлизываться к вышестоящим. Только посмотри, как клеится к госпоже де Аракт.
— Вы — настоящее благословение для нас, госпожа Джера. Вы — тот вождь, которого мы так долго искали, вы — солнце, которое согреет новый мир… — говорил Адельт, проникновенно смотря на своего кумира. Та улыбалась в ответ, но сложно было сказать, приятно ли ей было слушать всё это.
— Ластится как сучка на выгуле, — фыркнул собеседник Мальтена.
— Идите вперед, и не сомневайтесь ни в чем, мой Пастор. Успех нашего дела, благополучие нашей нации — всё это зависит от вас, — продолжал Герн.
Мальтен тяжело вздохнул и сменил тему разговора. Пропагандист же, осторожно осмотревшись и поняв, что никто не смотрит на них с Джерой, мягко взял её ладонь в свою руку. Та взглянула на него несколько нетрезвым взглядом, но своей руки не убрала.
Так они и провели большую часть вечера. Герн ворковал над Джерой, не забывая следить за наполненностью её бокала и сверяя ненавистным и ревнивым взглядом всякого, кто смел обратиться к Пастору с разговором. Госпожа де Аракт была молчалива, только таинственно улыбалась Герну, думая в то время о чем-то своём. Она понимала, что Адельт из кожи вон лезет, чтобы расположить её к себе и, в сущности, была не против этого. В конце-концов, он всегда ей нравился и даже претендовал на звание её друга, хотя назвать их таковыми мешала джерина закрытость и холодность.
Наконец, гости стали расходиться. Ушел Мальтен, ушел Вирр, соратники Джеры уходили, сердечно прощаясь с ней. Только Герн всё также сидел на диванчике с Пастором, нетерпеливо провожая уходящих взглядами.
— Ну, госпожа Джера, мы остались одни, — наконец сказал он с явным облегчением в голосе, — Вы не позволите себе побыть здесь еще немного? Вы ведь не бросите друга?
— Конечно, Адельт, я никуда не спешу, — кивнула Джера.
— Благодарю… Лицезреть вас — это отдельный вид удовольствия, госпожа Пастор, — прошептал Герн, — Мало кто мог мечтать о таком прекрасном главе, как вы… Совершество…
Герн погладил Джеру по щеке.
— Госпожа… Прошу вас, не отвергайте меня…
Джера усмехнулась, не мешая пропагандисту. Тот наклонился и поцеловал её в шею.
— Я всегда любил вас, Джера, — прошептал он, целуя бархатную кожу и вдыхая аромат её волос, — С самой первой нашей встречи…
— А как же ваша жена, Адельт? — игриво заметила Джера, подставляя шею под поцелуи.
Герн вскочил, схватившись за голову.
— Джера, зачем вы меня мучаете? Моя жена, да разве она… Разве она сравнится с вами?!
Он рухнул перед Джерой на колени и стал жарко целовать кисти её рук.
— Вы идеал, Джера. Бриллиант безупречной огранки.
«Да ты просто чертов изменщик, Герн, как бы красиво не пытался бы это замаскировать», — подумала де Аракт.
— Ну хорошо, — примирительно ответила она, благосклонно смотря на пропагандиста. Пыл соратника и его страсть вызывали у неё приятные огоньки возбуждения, и она не видела смысла останавливать его.
Герн поднялся, снова принялся целовать её в шею. Джера застонала, приобнимая мужчину. Он оторвался, желая поцеловать девушку в губы и на секунду поймал её снисходительный взгляд повелительницы. Подарив Пастору сладкий поцелуй, он отдалился, наблюдая за её реакцией.
— Прочь, — спокойно приказала Джера.
Адельт испуганно отскочил от неё, но отсутствие агрессии в её голосе поставило его в тупик.
— Хочешь переспать со мной, Адельт? — сказала воительница, вставая с дивана, — Хорошо. Раздевайся. Быстро.
#
Утро встретило Джеру нежными лучами солнца, щебетом птиц за окном и невыносимым адским похмельем. С трудом Пастор разлепила веки и обнаружила себя всё в той же роскошной спальне престижного сильвенского отеля, которую, впрочем, со вчерашнего вечера помнила плохо. Как можно более плавно, воительница села. Одеяло соскользуло с её плеч, открывая обнаженную грудь девушки.
«А, черт… Адельт. Да-да…», — подумала Джера и осмотрелась.
Герна рядом не было, зато он оставил ей кое-что напоследок — на прикроватной тумбочке стоял стакан с водой и блистер с розовыми эллипсическими таблетками, хорошо знакомыми каждому адегерцу: атрексил, отличное средство от похмелья.
С удивительной для своего состояния прытью, Джера рванулась к тумбочке, наплевав на слабость и чудовищную мигрень. Она вспорола ногтем фольгу, закрывавшую ячейку с таблеткой, вынула эллипсоид, сжала его губами и торопливо запила водой, а затем уже осторожнее и аккуратнее опустилась обратно в постель, закрыла глаза и начала ждать, пока таблетка не подействует.
«Черт, выгляжу, наверное, ужасно, — подумала она, внутренне борясь с желанием дать волю апатии и безразличию, — Адельту не стоит видеть меня в таком состоянии… Нужно хотя бы доползти до душа… Только бы прошла эта чертова мигрень, сука…»
Следующие несколько минут, пока атрексил не подействовал, Джера лежала с закрытыми глазами и молилась только о том, чтобы Герн, где бы он ни был, не вошел в эту спальню. Зато по прошествии этого мучительного срока, Пастор вдруг уверенно и твердо поднялась с постели — атрексил действовал очень быстро и максимально эффективно. Девушка потянулась, разминая суставы и приводя сильные и рельефные мышцы своего тела в тонус. На спинке стула у туалетного столика её ждал длинный халат из разряда тех безумно дорогих предметов гардероба из наноткани, которая подстраивается под размер обладателя. Накинув его на плечи и дождавшись, пока ткань примет очертания её тела, Джера проследовала в душ.
Герна не было долго — Пастор успела принять холодный душ, высушить волосы, одеться и окончательно отойти от последствий веселой ночки. Она была почти готова уходить, как вдруг услышала сигнал открытия входной двери и шаги в коридоре. Первым делом Герн направился к спальне, и Джера уже приготовилась встретить его так, как того велел новый статус их отношений.
— Здравствуй, Адельт, — тепло улыбнулась она, увидев вчерашнего любовника.
— Госпожа Джера, — Герн улыбнулся в ответ и поклонился Пастору. По его просветлевшему лицу было заметно, что улыбка Джеры его успокоила, — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, прекрасно. Ну а вы? Не разачаровались в своём Пасторе за прошедшую ночь?
— Что вы, госпожа! Вы были великолепны, как великолепны во всем, к чему прикасаетесь, вы…
Джера остановила пропагандиста жестом руки и, той же рукой, поманила к себе. Адельт подошел к воительнице, то и дело цепляясь взглядом за вырез на её рубашке, которую она, будто случайно, не застегнула на пару лишних пуговиц. Идол провела ладонью по его щеке и страстно впилась в его губы, и когда Герн уже был готов растаять от удовольствия, она взяла его за руку и медленно просунула ладонь под вырез рубашки.
— Ох, Джера… — пролепетал Герн, на щеках у которого выступил румянец. Глаза его в очередной раз застило туманом похоти, а кистью руки он будто непроизвольно стал мять мягкую грудь своей начальницы.
— Ну? Нехорошие последствия вчерашней ночи уходят? — улыбнулась воительница, прикрыв глаза, будто от наслаждения.
— Конечно, моя госпожа… Ни следа не остается, — томно прошептал Герн.
— Хорошо. Довольно, Адельт.
Пропагандист чуть вздрогнул и послушно вынул руку наружу, не продемонстрировав ни малейших признаков неудовольствия. Джера же поощрительно улыбнулась ему и застегнула рубашку до горла.
Затем она вздохнула, повернула голову, скользнув взглядом по поверхности туалетного столика, и вдруг зацепилась за что-то взглядом. Ловким движением своих длинных пальцев Джера ухватила флакон с одеколоном. Не сводя глаз с Герна, который пожирал взглядом каждое её движение, она сняла пробку с горлышка и легкими взмахами пальцев направила пропитанный ароматом воздух к своему носу.
— М-м. У вас хороший вкус в выборе парфюмерии, Адельт. Позволите украсть у вас пару капель?
— Разумеется, госпожа! Я привезу вам завтра новый, нераспечатанный флакон. Жаль, что нет под рукой…
— Ничего страшного, — Джера уронила каплю парфюма себе на запястье, — Теперь давайте о делах. Напоминаю, сегодня на рабочем месте меня не будет, весь день и весь вечер я проведу в храме на улице Киира, если я вам понадоблюсь — обратитесь к господину Вирру, он постарается меня уведомить.
— Так точно, мой Пастор, — кивнул Герн, — Я постараюсь быть на вашей вечерней службе.
Воительница улыбнулась.
— Дайте мне знать, если присутствовали… И еще, у меня к вам просьба…
— Машина с водителем уже ждет вас, — произнес Адельт, явно гордый своей предусмотрительностью.
— Благодарю, — Джера благосклонно кивнула и выпрямилась, демонстрируя свою готовность покинуть любовника.
— Я провожу вас до вестибюля.
#
Недолгую поезду до дома Джера провела, обдумывая и подводя итог своим вчерашним приключениям. К счастью, алкоголь ничего не стер из её памяти, и Пастор путем недолгих размышлений восстановила все свои воспоминания и пришла к тому, что даже в пьяном состоянии она вела себя правильно, и её авторитет в глазах Герна ничуть не пошатнулся. Даже тот факт, что она позволила Адельту овладеть собой, таял, стоило только вспомнить, как перед этим воительница поставила его, обнаженного, на колени, чтобы заставить орально ублажать её женскую плоть. И, стоит заметить, Герн покорно принял эту роль, чего стоили его льстивые глазки, которыми он всё силился поймать взгляд Пастора. Для него эта ночь была не укрощением очередной недотроги, ему оказали честь, и Адельт прекрасно это понимает. Беспокоиться не о чем.
#
Джера попросила водителя высадить её на некотором расстоянии от дома — не хотелось бы, чтобы Гейла увидела в окно, как её любимая выходит из неизвестно откуда взявшейся дорогой машины. К тому же, небольшая прогулка на свежем воздухе пошла бы разуму и телу Пастора только на пользу.
Когда Джера открыла дверь квартиры, уже на пороге её ожидаемо встретила Гейла со ставшей уже привычной улыбкой на лице и грустью в глазах, отражающей понимание, что сейчас Джера в очередной раз проглотит немного еды, начнет суетливо что-то делать, поцелует девушку в губы, приласкает словом и покинет её вплоть до следующего дня, а то и на несколько дней. В печальном взгляде Гейлы выражались и длинные бессонные ночи, когда любовница осуждала себя за эгоизм, ибо разве может она винить Джеру в недостатке внимания. Джера — великий человек, с великой судьбой, идти к мечте — её предназначение, и если ради этого нужно пожертвовать вниманием к ней, к Гейле — пусть жертвует смело. Но стоило бедной девочке твердо заявить себе это, как на неё тут же наваливалась тоска по старым временам, по сладким поцелуям Джеры, объятиям, ночной любви. Тогда ещё их совместные ночи были полны страсти, а сейчас всё часто ограничивалось лишь торопливым перепихоном. Гейле хотелось увидеть старый джерин взгляд, не напряжённый вечными думами о работе или насквозь холодный и высокомерный, когда Джера забывала, что рабочий день кончился, и ей больше не надо быть лидером партии, а тот самый добрый и немного снисходительный взгляд «старшей сестры». Гейла скучала по старой Джере, но разве имела она право осуждать девушку за то, кем она стала? Когда в очередной раз две этих мысли сталкивались, Гейла не выдерживала, и на наволочку падали первые горькие слезинки.
Хотелось бы ей, чтобы Джера могла по одному взгляду понять всю бездну её страданий, но, конечно, это было невозможно, и воительница сводила всё к банальному недостатку внимания, на которое, честно говоря, уже и не тратила интеллектуальных сил, ведь сделать всё равно ничего не могла.
Вот и теперь Джера поздоровалась, ласково поцеловала любовницу в губы и поспешила вглубь квартиры.
— Ты снова всю ночь была на работе? — спросила Гейла, едва поспевая за ней.
— Да.
— И спала в офисе?
— Угу. Плохая привычка, я знаю, — улыбнулась Джера, — Всё болит — кошмар! Да уж, не с моим позвоночником горбиться за офисным столом.
— Джера, береги себя, прошу. Нельзя вот так просто размениваться здоровьем, — серьезно сказала любовница.
— Ну, Гейла, это вопрос философский. На одной чаше весов мой комфорт и моё здоровье, а на другой судьба целой страны. Как думаешь, что важнее? — спросила Джера, стерев с лица не сработавшую весёлую улыбку.
Гейла промолчала, смотря в пол. Когда она вновь подняла глаза на Пастора, то увидела её вынимающей из шкафа церковную робу.
— Господь Адемир, я совсем забыла! У тебя ведь служба сегодня! — ахнула Гейла.
— Да. И твоё присутствие, маленькая грешница, обязательно, — снова пошутила Джера.
— Буду, конечно буду, — ответила девушка виноватой улыбкой.
Воительница хмыкнула, найдя состояние робы отличным, и выпрямилась. Она подошла к Гейле.
— Забывать о богослужениях грешно, моя милая Гейла, — Джера тронула девушку за нос, и та весело хихикнула, — Надо будет преподать тебе пару уроков, когда вернёмся.
— Ох, госпожа, не будьте строги к невежественной глупышке…
— Посмотрим, — шепнула Джера и поцеловала девушку в губы.
— Ах! Джера, ещё!
Пастор впилась в губы своей девушке, её длинный треугольный язычок скользнул внутрь и сплелся с языком Гейлы. Та тихонько простонала, и совсем обмякла в объятиях любовницы.
— Тебе приятно, милая? — улыбнулась Пастор, отпустив её и принявшись целовать шею Гейлы.
— Очень приятно, Джера… М-м, от тебя так приятно пахнет… — прошептала Гейла, прижалась к воротнику джериной рубашки и смешно зафырчала, принюхиваясь, как ёжик, — Где ты взяла такой дорогой парфюм?
— Попросила у коллеги. Знала, что тебе понравится, — сказала Джера и погладила девушку по голове.
Гейла прижалась к Джере крепче, скользя ладонями по её стальным мышцам.
— Как я тебя обожаю, — прошептала она, — Дже-ера? У нас ведь есть немножно времени? Ну хоть чуточку?
— Ты захотела меня? — Пастор усмехнулась и активировала НПК, — Ну, совсем немного времени у нас есть. Снимай брючки, я сделаю тебе хорошо. Вечером вернешь должок.
