Также и сейчас, пробиваясь сквозь эту мглу, я испытывал те же ощущения, что и в приведённом примере. Ноги не слушались, тело будто преодолевало какое-то сопротивление тьмы или проходило через некое силовое поле. А под тяжестью амуниции это усиливалось в несколько раз, и казалось, вся та энергия, которая появилась у меня после плотного обеда и чашки кофе, улетучилась в одно мгновение.

— Сколько ещё идти-то? – прошептал Даник. – Уже около часа идём, мне кажется.

Я взглянул на часы: стрелки отшагали на четыре деления, тобишь прошло не больше двадцати минут.

В такой тьме даже время вязнет, замедляет свой бег, и, кажется, вовсе останавливается. Плесень белым покрывалом укрывала стены, отравляя воздух опасными порами. Она появилась на нашем пути относительно недавно, поэтому нам пришлось нацепить респираторы.

В этом мраке было довольно прохладно, озноб пробегал по телу, заставляя мурашки совершать марафон по туловищу. Спасались лишь светом фонарика, который должен уже скоро сесть. Денис справлялся со своим страхом перед тьмой. Когда мы только зашли в этот проход он не так сильно переживал, как делал это сейчас. Честно говоря, самому было довольно неприятно шагать по этому пространству, практически в полной темноте. Но скоро, если нам не удастся выйти к людям, на свет, придётся смириться и кануть в объятия мрака.

Луч фонаря становился всё слабее, а туннель, казалось, не собирался заканчиваться. Уже становилось невыносимо находиться в плену тьмы. Даник идущий сзади меня, думаю, со мной согласится – его фонарик раздражённо бегал по стенам в поисках хоть какого-то источника света.