Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного
Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава VII

«И день и ночь по улицам шатаются толпы —

 Поганая молодежь!

Они блюют портвейном на почтенных граждан —

Поганая молодежь!

 Они ломают окна и втыкают члены —

Поганая молодежь!

 Они орут истошно — кушать невозможно!

Поганая молодежь!»

Гражданская оборона – «Поганая молодежь»

— С вас пятьсот гарренов.

Женщина у прилавка на которой вместо одежды было какое-то грязное тряпье, причем, в таких количествах, что определить её пол можно было только по тоненькому голосу, неуклюже засунула ладонь своей руки куда-то в рукав. Немного покопавшись там, она вынула потрепанную купюру и отдала продавцу. Тот кивнул, она торопливо схватила с прилавка бутылку водки и буханку хлеба и, воровато оглядываясь, посеменила к выходу. Когда дверь за ней закрылась, продавец вздохнул, открыл кассу и положил туда купюру.

На вид ему было лет сорок, но он уже успел полностью поседеть и выглядел явно старше своих лет. Убогий магазинчик был его единственным источником заработка. Торговец с тяжелым вздохом посмотрел на белые полки, на которых стояли крупы, молоко, хлеб, чай и бутылки с алкоголем разных сортов. Водка, дешевый коньяк, вина в картонных коробочках, и даже две бутылки абсента из анкселской лунной травы, которыми продавец поначалу очень гордился. Но, шли дни, и он осознал, что никто из его покупателей не имеет возможности заплатить за столь роскошный напиток, да никому это и не нужно. Зачем столько платить за бутылку непонятной голубовато-зеленой жидкости, если за те же деньги можно купить пять бутылок стоящей по соседству паленой водки?

Продавец достал тряпку и хотел было протереть прилавок, как жалобно звякнул колокольчик на двери. В магазинчик вошли четверо парней. Одного взгляда на них торговцу хватило, чтобы понять, что домой он сегодня вернется голодным.

И ведь вошедшим было всего примерно по 15 лет. Но выглядели они достаточно крепкими, особенно двое, идущие впереди. Один из них, голубоглазый брюнет на лице которого при виде продавца заиграла кровожадная усмешка. Рядом с ним стоял высокий зеленоглазый парень с темно-каштановыми, почти черными, волосами и смотрел на хозяина магазина с холодным презрением. Тот же прекрасно понимал, к чему всё идет и поэтому, не дожидаясь вступительных реплик со стороны этих парней, поднял руки. Взгляд его случайно упал на кожаную куртку ухмыляющегося. На груди у него он разглядел странный рисунок белой краской – нарисованный в профиль младенческий череп с символом Анархии на затылке.

— Я… Я всё отдам, — медленно проговорил продавец, — Пожалуйста, берите, что хотите.

Деревянная бита была спрятана за старым телевизором. Один широкий шаг, быстрое движение рукой – и оружие у него. Поможет ли это? Ведь противников четверо.

— Пожалуйста… Я не хочу пробле…

Договорить он не успел. Голубоглазый рванулся вперед, хозяин магазина успел увидеть только краешек какого-то продолговатого предмета, который пацан на ходу стал вытаскивать из рукава. Продавец рванулся было к телевизору, но противник был быстрее. Вспышка боли, горячая кровь, хлынувшая следом, и мужчина понял, что проиграл. Он рухнул на пол, застонав дотронулся до затылка, куда его ударила деревянная дубинка, посмотрел на кровь, оставшуюся на пальцах.

— Мы не спрашиваем тебя, хочешь ты проблем, или нет! – рявкнул на него голубоглазый, — Да и какие у тебя, жирная свинья, могут быть проблемы? Ты, сука, сидишь в тепле и жрешь досыта!

Зеленоглазый, тем временем, бесцеремонно переступил через ползающего по полу раненого и стал осматривать телевизор. Много времени осмотр у него не занял. Через секунду парень вытащил на свет биту, стоявшую между стеной и ТВ-устройством и с усмешкой показал его соратникам.

— Ну да, кто бы сомневался, — фыркнул голубоглазый, — Нет, чтобы одолжить бедствующим кусочек хлеба, нужно обязательно зарядить битой по спине… А потом вы удивляетесь, почему мы решили, что безопаснее всегда нападать первыми.

Его приятель замахнулся трубой и со значительной силой впечатал её в бок начинавшему подниматься продавцу. Тот снова упал на пол, коротко застонав.

— Ладно, хватит ему, — с безразличной холодностью сказал зеленоглазый, — Мы пришли сюда не за этим.

И стал осматривать полки. Остальные тоже присоединились к нему. Продавец не рискнул пытаться встать снова, так что просто скрючился на полу, зажимая горевший адской болью бок и пытаясь смириться со всем происходящим.

Грабители, видя что он не собирается сопротивляться, стали складывать необходимые им продукты в сумку. Зеленоглазый взял буханку хлеба, разломил её напополам, усмехнулся и показал половинки продавцу.

— Плесневелый хлеб, да? И вы, уё*ки продажные, еще надеетесь на уважение со стороны простых граждан?

— Не тебе учить меня жизни, оборванец, — произнес продавец, смотря на грабителя, — По-другому на Анкселе не выжить, и ты понимаешь это.

Бандит усмехнулся, покачав головой.

— А если попробовать?

— Попробуй. У тебя еще вся жизнь впереди… Только не помри слишком рано в поисках праведного пути.

— Чего расселся? – подошел к зеленоглазому его друг, — Открываем кассу, берем деньги и валим!

— Касса открыта… Забирайте всё, что вам нужно и убирайтесь, — холодно сказал им продавец, видимо, чтобы никто больше его не трогал.

— Прекрасно, — усмехнулся своей обычной наглой улыбкой вор.

Через несколько минут все четверо шли по улице обратно к штабу Мертворожденных. Продавца они вырубили, чтобы не бояться, что где-то в лавке у него запрятан огнестрел, из которого он начнет палить им по спинам, когда они будут уходить.

— Неплохо всё прошло, а, Шарн? – усмехнулся голубоглазый Гаротон, — Всё-таки Цинтлер – гений. С тех пор, как он решил, что настала пора выйти из подвала, дела у нас идут в гору.

— Да. Он заставил нас поверить в себя… И теперь Мертворожденных действительно боятся. Особенно, торгаши.

— С Цинтлером мы еще не того достигнем, поверь…

Через несколько секунд группа остановилась.

— Надо же, только посмотри на это, — ухмыльнулся Кейранд, смотря на замаячившие где-то вдалеке фигуры, — Вот и наши бизнес-партнеры.

— Давно мы с ними комплиментами не обменивались, — в свою очередь фыркнул Гаротон, доставая деревянную дубинку.

Шарн и все остальные Мертворожденные последовали его примеру. Фигуры приближались. Их было пятеро. Как и Мертворожденные, одеты во всё черное, только на груди и на спинах не белый череп младенца, а алая буква «I».

— Мы ведь предупреждали вас не ходить сюда, — холодно сказал их главный, высокий парень с бритой наголо головой.

— Да, что-то такое помню, — задумчиво протянул Гаротон, — Напомни, эту х*йню нам говорил тот твой друг, которого мы заставили какие-то прокисшие бутерброды из мусорки жрать или тот, которого я вынудил выкурить сигарету, которую он должен был предварительно пропитать грязной водой из унитаза и высушить? Лысый, чего ты так лыбишься? Я что ли виноват, что у вас сплошь и рядом одни ссыкливые уё*ки в банде?

— Да что с тобой говорить, нищий дегенерат, — прошипел Чистильщик, — Давайте парни, надо избавить Анксел от этих убожеств.

Наконец, формальности закончились, и Кейранд бросился вперед, впечатывая свою дубинку в челюсть первого попавшегося под руку противника. Гаротон, к тому времени уже успевший проникнуться к лысому Чистильщику личной злобой, сцепился с ним в жесткой рукопашной.

Драка вышла на редкость зрелищной, но продлилась не слишком долго. Вскоре четверо Чистильщиков прилегли на асфальт, один предусмотрительно сбежал. Мертворожденные могли спокойно продолжить путь до штаба, но мародерство – дело святое, а поэтому победившие без стеснений и церемоний принялись копаться в карманах у побежденных.

— Ну что, лысый, я тебе намекал, что с нами лучше не связываться? – усмехнувшись, спросил у стонущего на асфальте главаря, — Тебе еще предстоит пожалеть об этой драке, но сначала посмотрим, что у тебя в карманах.

И стал доставать из вражеских карманов вполне банальные вещи: телефон, кошелек, ключи и вдруг…

— Ого! Надо же… Что бы это могло быть, а, парни? – вдруг расхохотался Ретар, держа в руках небольшой целлофановый пакетик с белым порошком, — И эти люди мне говорят, что я балласт для общества! Нарики гребаные…

— Приказ Цинтлера насчет этой дряни ты помнишь, — сказал Кейранд, равнодушно смотря на находку.

— Конечно. Ну и куда бы эту хрень деть? – Гаротон оглянулся, — А, вот водосточная решетка. Одну минуту, пацаны.

Ретар встал, подошел к решетке и аккуратно высыпал туда весь порошок, а пакетик, наплевав на экологию, бросил в сторону.

— Отлично. Свой долг ты исполнил, — произнес Кейранд с нарочитым пафосом, — Можем идти?

— Подожди. Нельзя же так просто оставить этих пи*дюков лежать здесь. Я хочу, чтобы по крайней мере, их главный запомнил этот день на всю свою вонючую жизнь.

— Валяй. Что будешь делать на этот раз?

Гаротон с задумчивой миной подошел к лысому, грубо ногой перевернул его на спину и остановился, смотря на измазанное кровью лицо врага.

— Знаешь… Меня очень сильно бесит его лицо. Даже под таким слоем крови. В это трудно поверить, но надо признаться, что меня душит одно странное желание.

И стал расстегивать ширинку. То, что произошло дальше, Кейранда не особо удивило. В конце концов, перед походом Гаротон залил за воротник бутылку дешевого пива, надо же было пенному напитку теперь куда-то выйти. Так почему не привнести в прозаическую процедуру что-то приятное?

Впрочем, приятно было только Ретару. Главарь же внезапно пришел в себя, хотел было заметаться, но Гаротон наступил ему на горло и спокойно продолжил своё дело. Уходя с места драки, Мертворожденные еще долго слышали вслед ужасные проклятия униженного Чистильщика.

— Гаротон, — неуверенно начал говорить один из недавно присоединившихся к банде членов, пока они шли к дому, — Я всё понимаю, но зачем ты это сделал? Разве тому лысому не было достаточно побоев и выбитых зубов?

— Понимаешь, Рекарт, — ответил за друга Кейранд, — Чистильщики хотят убить нас. Истребить. Цинтлер же на этот счет выразился четко: Мертворожденные не должны убивать ни в коем случае…

— По крайней мере пока, — вставил Гаротон.

— Проблема в том, что порядком избитый Чистильщик через какое-то время встанет, отряхнется, отдохнет пару дней и придет в норму. Чего не сказать об убитом Мертворожденном… Мы долго думали, как же быть, и, в конце концов, нашли способ.

— И в чем же суть? – спросил салага.

— Одно дело, когда ты проигрываешь в драке. Совсем другое – когда ты проигрываешь и тебя позорят на глазах у друзей… Ну, тех, кто еще в сознании. Мало того, что ты сам впадаешь в глубокую, но бессильную ненависть к себе и всему живому, так еще и бывшие друзья не хотят иметь с тобой дело. Думаешь, лысого погладят по блестящей макушке, когда он с обоссаным е*алом придет отчитываться главарю?.. Хотя, ладно, тут я перегнул палку. Перед этим он сходит в квартиру и умоется, само собой.

— Да какая разница? – фыркнул Гаротон, — Всё равно наш златомордый вылетит нах*й из банды после такого поражения.

— По сути, да. А в одиночку против нас он мало что сможет сделать. Ладно, мы пришли.

Мертворожденные вошли в штаб, оставили там добычу и разошлись по своим делам. Двое компаньонов, способствовавших ограблению, присоединились к Ремиру и Эйтару, игравшим в карты, Гаротон куда-то ушел, блеснув на прощание своей едкой ухмылкой, Кейранд от нечего делать сел на свой спальный мешок и открыл лежащую рядом с ним книгу. Он проникся любовью к литературе, когда случайно нашел на помойке какую-то растрепанную книженцию, сборник рассказов о природе, и принес сюда. Довольно долго он вспоминал анкселский алфавит, переучивался читать. Цинтлер, который проучился в школе целых пять лет, благосклонно вызвался помочь, и скоро Кейранд вспомнил грамоту. И с тех пор не упускал случая спереть книгу из какой-нибудь книжной лавки, хотя основным источником пополнения его библиотеки до сих пор служила всё та же помойка. Там можно было найти огромное количество выброшенных книг, самых разных жанров и расцветок, чем Шарн стал охотно пользоваться.

Впрочем, далеко не все Мертворожденные приняли новое увлечение соратника. Нет, его никто не гнобил за внезапно проявившуюся тягу к самообразованию, но бесконечные подколки и ехидства уже давно стали его раздражать. Вот и теперь Эйтар, только что продувший друзьям триста гарренов, повернулся на своем стуле к Кейранду, ехидно усмехнулся и насмешливо произнес:

— Что, Шарн, метишь в ученые? Зачем тебе эта херня? Как будто нет больше способов развлечься…

— Ты бы предпочел, чтобы я развлекался, начищая тебе е*ло? – прошипел Кейранд.

Его тон как-то поубавил пыл Эйтара. Мальтер же, наблюдавший за ситуацией издалека, фыркнул себе под нос.

— Кейранд, что ты такой злой? – улыбнулся он, — Мы же все братья, в конце концов. Надо жить дружно.

Шарн может и ответил бы что-нибудь заместителю главаря, но тут скрипнула дверь. Мертворожденные как-то равнодушно повернулись к ней, ожидая увидеть в проёме какого-нибудь Цинтлера, но увидев, кто пришел на самом деле, они оживились.

В дверь вошла девушка. Средний возраст Мертворожденных на тот момент составлял около пятнадцати лет, но она выглядела младше их по крайней мере на год. При этом, откровенность её наряда поражала воображение. Её прекрасное лицо в совокупности с длинными волосами золотистого цвета могло подойти какой-нибудь святой, чистой и непорочной монашке. Но не божественный свет отражался в её голубых глазах, а на губах играла не вселюбящая материнская улыбка. Душа девушки была разъедена коррозией, и именно эта ржавчина застилала её глаза, именно эта гниль заставляла её губы растягиваться в такой мерзкой улыбке. Имя этой коррозии – похоть.

Девушку звали Лима. Она была местной проституткой. Примерно месяц назад она наткнулась на штаб Мертворожденных и рискнула зайти сюда, вместе с подругой и… Получила новых постоянных клиентов. Теперь она бывала в их штабе регулярно. Иногда, приводила подруг.

— Привет, мальчики, — улыбнулась она своей сногсшибательной улыбкой.

— Привет, Лима, — улыбнулся ей в ответ Мальтер, поигрывая своим карманным ножичком.

Он смотрел на неё, как завороженный и, похоже, был бы совсем не против раскошелиться. Но проститутка лишь послала ему невинный воздушный поцелуй и обвела оценивающим взглядом остальных Мертворожденных. Увидев Кейранда, она на секунду замерла, но потом улыбнулась снова, подошла к нему и опустилась на пол рядом с ним.

— А ты не хочешь со мной поздороваться, Кейранд? – произнесла она, отбросив волосы за спину и давая ему увидеть декольте её топика.

Кейранд бросил на неё безразличный взгляд.

— Здравствуй, Лима, — спокойно ответил он, уткнувшись обратно в книгу.

— Не хочешь немного расслабиться, а?

— А похоже, чтобы я был напряжен?

— Давай посмотрим, — улыбнулась Лима, протягивая к нему руку.

Она хотела коснуться его груди, но тот нервно дернулся и невольно отпрянул.

— Ну вот, — улыбнулась проститутка, — Давай, Кейранд, надо что-то сделать с твоим стрессом, правда? Давай, просто скажи нужные слова…

— Я не…

— И не говори мне, что ты не хочешь. Мы с тобой не встречались больше недели. Твоя плоть должна была соскучится по ласке, не правда ли? – девушка забрала из рук у Кейранда книгу и отложила её в сторону.

— Может, эту неделю я ходил к твоим конкуренткам? – пытаясь потушить в себе раздражение, ответил Шарн.

— Врёт, — подал голос Эйтар, — Всю неделю он либо ходил на рейды, либо сидел здесь.

— Эйтар, сука!

Анксел лишь рассмеялся.

— Ай-яй-яй, Кейранд, — усмехнулась Лима, — Еще скажи, что у тебя денег нет, а то карман от них просто лопается. Ну?

— Лима, отстань от меня, ради Анархии, — отмахнулся от неё Кейранд, — И с каких это пор шлюхи принуждают клиентов к траху, а не наоборот?

— Вот такие нынче шлюхи.

Но тут не выдержал Мальтер. Он подошел к парочке, на ходу копаясь в кармане штанов, достал оттуда пару купюр и бросил их к ногам Лимы.

— Развлеки его хорошенько. А то этот психопат скоро убивать начнет.

Глаза Лимы радостно засверкали. Кейранд же, напротив, закатил глаза, после чего раздраженно, но со смирением во взгляде, посмотрел на Мальтера.

— Только не надейся, что я тебе их верну, — сказал он, показывая на деньги, которые Лима торопливо прятала в сумочку.

— Конечно. Я же помню, что ты редкостный говнюк, чего от тебя ждать? – усмехнулся Мальтер.

А потом ушел, хлопнув дверью. Лима улыбнулась Кейранду. Она склонилась над ним и поцеловала его в губы, поглаживая ладонью его достоинство.

— У тебя щедрые друзья, — прошептала она на ухо клиенту, — Он заплатил и за небольшой бонус.

С этими словами стала приближаться к ширинке на его штанах.

— Я знаю, как ты это любишь, — зачем-то добавила она, нарочито медленно расстегивая пуговицу и спуская собачку молнии вниз.

Кейранд вздохнул, понимая, что спокойно и расслабленно отдохнуть с книгой в руках ему уже никто не даст, расслабился и полностью отдался Лиме. Как всегда, он отвернулся от проститутки, нашел какую-то точку на старой черной стене и принялся рассматривать её, полностью сосредотачиваясь на удовольствии, которое Лима так старательно пыталась ему доставить. Очень скоро по его телу прошла первая волна наслажденния, за ней вторая. Парень тихо застонал и закрыл глаза.

Открыл он их только после «бонуса» и к концу основного процесса, когда ногти девушки впились ему в шею. Лима громко застонала и забилась в конвульсиях, прижимая Шарна к своей груди. Тот тоже позволил себе расслабиться и выпустить семя. Проститутке нечего было бояться – все знали, что она бесплодна. Подарок для любого сутенера.

— Слезай, — сказал Кейранд, когда она немного успокоилась.

Лима наклонилась к нему, наградила поцелуем в губы и только после этого выполнила требование клиента. Потом отошла от него на шаг, потянулась к лежащей на полу сумочке, достала оттуда упаковку влажных салфеток и принялась приводить себя в порядок, даже не застегнув свой топик, так что любоваться на её грудь могли все желающие. Кейранд уже давно перестал удивляться такому поведению. Он спокойно встал, спрятал член куда положено и на несколько секунд всё же засмотрелся на Лиму.

— Господи, когда у тебя наконец-то вырастет что-то, хоть отдаленно напоминающее сиськи? – посетовал он, отворачиваясь.

— Мне еще даже пятнадцати нет, сладкий, — улыбнулась она, — У меня всё впереди. Зато…

Она обняла его сзади и прошептала на ухо:

— … Никто у тебя не отсосет так, как я. И ты сам прекрасно это знаешь, не так ли?

Но Кейранд вырвался из её объятий и направился к выходу. Он чувствовал себя омерзительно. За сексуальное наслаждение приходилось расплачиваться сполна. Он хотел уйти. Куда угодно, только подальше отсюда, чтобы не видеть Лимы, растрепанной и практически голой, размазывающей сперму и собственную смазку влажной салфеткой по паху. Она не увидела отвращения в его взгляде и просто продолжала улыбаться ему вслед.

— Подожди, Лима, красавица, не торопись одеваться, — эта фраза Ремира была последним, что услышал Кейранд, выходя из здания.

Но спокойно погулять по городу ему не дали. Едва он отошел от штаба на приличное расстояние, как услышал неподалеку до боли знакомый голос.

— Эй! Кейранд! Я как раз собирался тебя искать!

Шарн повернулся к источнику звука и увидел Гаротона, несущего в руках бутылки с какой-то маслянистой жидкостью. В горлышки бутылок были воткнуты какие-то старые тряпки.

— Ты вступил в клуб анонимных пироманов? – спросил Кейранд, смотря на ношу в руках друга.

— Ага… Слушай сюда, у меня к тебе дело на миллион. Пошли за мной.