Она допила кофе и — всё ещё раздосадованная — ушла. Я слышала, как у неё тихонько урчал желудок. Она явно голодна, но почему-то тратит деньги на кофе. Любопытно, почему.

Следующее занятие у неё было последним. Я своё прогуляла, чтобы проследить за Евой.

Кажется, она не замечала меня. Но вместо того, чтобы поехать домой, она пошла пешком по улице, и я увязалась за ней. Ноги понесли её в сторону Ботанического сада.

Стоял сухой октябрьский день, деревья бросали на дорогу листья. Ева дрожала на ходу, но потом согрелась от быстрого шага и чуть выпрямилась.

Мы с ней шли вдоль Менделеевской улицы, прохожих почти не было, но Ева не оглядывалась.

В какой-то момент у неё зазвонил телефон. Ева взяла трубку. Голос был странным — сдавленным, глухим и неуверенно звучащим.

— Да… Часа через два. Я не могу раньше, у меня занятия. Ты предлагаешь мне прогулять? Мне нельзя прогуливать, я поступила на бюджетный не просто… Ладно. Да, я немедленно выезжаю.

Я едва успела спрятаться за дерево. Ева пролетела мимо меня, не заметив. Она торопилась к метро.

Теперь она снова дрожала, но уже не от холода.

Я немедленно повернула за ней.

Она жила на улице Милашенкова в типичной девятиэтажке, вытянутой вдоль улицы. Глядя на этот дом, можно было легко сказать, что вы где-то его уже видели. Например, на соседней улице или в центре или на окраине. Вся страна застроена этими бетонными бараками. На первый взгляд дом Евы ничем не выделялся от остальных.