– Ну пиши, сынуля, пиши, – ответила мама, которая понимала, что Эржан может говорить об этом очень долго, и добавила, – я чувствую, что мы заживём хорошо.

– Я тоже мам, – стараясь звучать убедительнее, ответил Эржан.

Следующие два дня прошли обычным образом. Эржан всё время играл в игры, делая перерывы только на сон и приём пищи. Мама смотрела за внучкой и совмещала это с уборкой, которая длилась неделю. Эржан несмотря на ободряющие слова матери понимал, что уборка была растянута, так как она, как и он сам, давно не верит в его успех, поэтому не желая сказать об этом, мама заняла себя делом, которое помогало отвлечься. Эржан продолжал писать, не для того чтобы заработать, он просто хотел выговориться, к тому же, ему нравились диалоги о рукописях с матерью, в которых он без чувства вины, мог озвучить мечты, в которых живёт. Шестимесячный ребёнок, Аделина, просто росла, познавала пока ещё маленький для неё мир, который граничил квартирой, дарила улыбки своим близким своим жизнерадостным поведением. По непонятным, для Эржана причинам, она всегда пыталась привлечь его внимание для игры, возможно она видела такого же ребёнка перед собой, или всю боль, которая крылась в его душе, пытаясь напомнить, о светлой стороне этой жизни. Утром третьего дня, Эржан позавтракал и отправился на работу, по дороге думая о работе, которую он проведёт в комнате «отдыха», между прямыми обязанностями кочегара. Перед входом в помещение Эржан проверил, не забыл ли он ничего, после поздоровался со сменщиками, и сразу ушёл в душевую-раздевалку. Быстро переодевшись Эржан, вернулся в комнату, и разрушил дамбу, которая сдерживала в себе водопад мыслей.