— Сегодня я не удивлюсь, даже если вы перескажете содержание этой новости. Но использовать эту информацию не стану. Самое большое счастье, это жить с чистой совестью. И если, как выразилась пару минут назад моя знакомая, «эксхазбент» решил так глупо испачкаться, видимо предполагал, что разоблачить его будет некому. Разводилась я с ним именно по этой причине. В любом случае ему жить с этим. Хоть это не грандиозная ложь, все равно довольно гаденькая.

— О, нет! Таких подробностей не пересказал бы. Наши способности народная молва сильно преувеличивает. Удивительно, что вы так… — Родион старался подобрать подходящее слово, — ровно, без эмоций возмущения реагируете.

Эйра просто пожала плечами. Выпив по чашке кофе, они попрощались.

Следующая карта была полностью отрисована и лежала рядом на рабочем столе. Ничего особенного в изображении: темное мрачное помещение, на столе раскрытая книга, страницы заложены черным пером, вокруг горящие черные свечи, изображение пентаграммы прямо на темной скатерти и нож, воткнутый в самую её середину, из темных углов к книге тянутся руки, одна из которых, дотянувшись, вырвала страницу. Эйра внимательно прочитала описание следующего изображения. Закрыла глаза, пытаясь представить себе, как женщина в плаще с надвинутым на лицо капюшоном проводит обряд, внося изменения в книгу судеб. Женщину окружали предметы колдовского культа с первого изображения. Вроде картинка складывалась, но как только Эйра принялась за набросок, её до костей пробрало ощущение сырости, появился затхлый запах. Она недоуменно посмотрела по сторонам, не понимая, откуда. Пальцы закоченели, что странно, ведь в самом разгаре лето. Она налила себе чашку горячего чая и вернулась к мольберту. В лицо пахнуло отвратительной вонью прогнившего сырого подвала, крысиным пометом, прелыми тряпками, плесенью… Рука сама потянулась к телефону. Родион ответил сразу, будто ждал звонка.