-И многие думают так же, как вы? -Виктория кусала губы мучительно ожидая ответа.

-Не все, но такие есть! -Алек выпрямился, -но их имен я все равно не знаю, да и не сказал бы!

-Что вы, Дьюби! Я не собиралась вас допрашивать! Просто мне интересно и важно знать настроение в армии. Много ли там пацифистов вроде вас? -успокоила она сержанта. — Может быть стоит ввести закон о добровольном отказе от службы или ещё что-нибудь…

“А лучше же выполоть вас из армии с корнем, что б не разлагали солдат”,-подумала она, но вслух спросила:

-Тяжело вам было служить в действующей армии?

-Служить, мэм, не легко! Воевать — это наша работа! Но быть… мясником! На это нужен особый дар, которого у многих из моих друзей нет! Мы солдаты, принцесса, а не тупые звери!

-Алек, вы после ранения попали в гвардию? -тихо спросила Виктория.

-Да, мэм! Три месяца госпиталя. Генерал Грегор оформил перевод.

-Куда ранили?

-Плечо навылет, мэм! -ответил солдат.

-Ш—ш—ш! -она прижала свой пальчик к его губам, -Не мэм, а Викки!

-Викки? -повторил он.

-Покажи мне шрам, -попросила она, подступая ближе. Дьюби замялся, но она уже коснулась руками пуговиц на его куртке.

-Я хочу и должна посмотреть!

 Алек, положив автомат на стул, расстегнул мундир и подошел к лампе. На загорелой груди белел шрам от пулевого ранения. Виктория провела пальцем по шраму и вдруг прижалась к нему губами. «Мальчики, мои милые мальчики, подумала она, сколько же вас еще умрет и покалечится за Империю?» Гвардеец же, явно растерявшись, что-то пробормотал.