Она боялась звонить сама. Незнание давала надежду на благополучный исход. По -другому просто не должно быть. Только не с ней. Слишком больно била ее судьба за какие-то бывшие промахи. Хлестала, показав сладкий пряник, чтоб боль поглубже проникла в душу, иначе наказание не было бы таким суровым.

Каких-то две недели назад она знать не знала о существовании Бориса, видела приезжающим за Зоей, но какое ей было до него дела. Она не знала его рук, улыбку, плохо сочетающуюся с хмурым лбом, собранность и напускную суровость. Две недели назад ей бы не было никакого дела до его положения в этом мире, а сейчас она сидела в оцепенении и лихорадочно пыталась сообразить, что же можно сделать, чем помочь.

 В безвыходных ситуациях люди молятся, вспомнила она, но слова не приходили, а загуглить молитву почему-то казалась кощунственным.

Вспомнив, что, обидевшись на весь мир, после болезненного развода, она сорвала с себя крестик и бросила в груду бижутерии, лежавшей в невзрачной коробке, тут же высыпала на пол содержимое и найдя среди дешевых бус кусочек металла, зажала его в руке.

Она легла на кровать рядом с Зоей и просто просила: «Верни его, убереги», пока тяжелый сон не накрыл ее свинцовыми снами.

Телефонный звонок разорвал утреннюю тишину, и Полина вскочила, схватив телефонную трубку.

— Мы сегодня работаем или выходной? – Услышала она недовольный голос сотрудницы.