— Сестрица! – прозвенел радостно голос над ухом. – Ты пришла! Я знала, что ты придешь! Ты не могла не прийти! Мы ведь одно.

          Хоуп тут же соскочила с рук хозяйки и умчалась прочь. Нэнси проследила за ней взглядом, хотела догнать, но ее не отпускали чужие руки. Ведьма развернулась к женщине, что держала ее, и сбросила чужие руки со своих плеч. 

— Мы не сестрички! И не одинаковые. У меня свои цели. Пусти!

— Вздор! – отмахнулась рыжая. Нэнси старалась не смотреть на синие круги под глазами девушки, что были болезненно яркими на бледной коже.  – Тебе ведь есть чем похвастаться. И мне есть, – девица заговорщически подмигнула Нэнси. – Пошли танцевать! 

          Рыжая умчалась плясать вокруг огня, по-сумасшедшему улыбаясь. Нэнси же наоборот попятилась. Чем больше здесь становилось существ (людьми этот сброд не назвать), тем тяжелее становился воздух. Весной не пахло, пахло металлом, серой и сырыми камнями. 

          Людям путь сюда заказан, но стоит неудачному путнику чуть сойти с тропы на вершину тропы, по незнанию обойти знак, и вот он уже вступит на другую дорогу к другой Лысой горе. А если где-то в нем спит крупица магии, то и подумать страшно, что станет с несчастным. 

— Это какой-то бред, – решила Нэнси. Она не верила собственным глазам и чувствам. Она пятилась, пока не споткнулась о камень и не упала на мягкую землю. 

          Пляску и музыку прервал вой горнил. Все на миг остановились. А в следующий миг мухи и саранча с громким жужжанием взмыли ввысь. Они промчались над огнем, что-то в него выронив, и вернулись на свое место, облачаясь в неясные, но крупные фигуры. Над поляной пророкотал голос, но Нэнси не поняла, кто говорил. Это был язык настолько древний, что никто уже и не знал его значений. Толпа существ жадно взревела.