Туман  покрывал  само, то  ложе  любви  и  разврата  и  окутывал  его  своей  белой  молочной  пеленой. Туман  клубился  над  самим  ложем  плотной  пеленою  закрывая  того  кто  лежал  на  нем  и  видел  тех  кто  посмел  потревожить  его  покой. 

— Алина! — раздался  громкий  под  сводами  храма  голос  Элоима.

  Алина  встрепенулась  вся  и  начала  вырываться из  рук  Александра.

— Элоим! — закричала  она — Я  здесь  мой  любимый  Элоим!

— Держи  ее  крепче, Александр — крикнул  ему  Миленхирим  в  теле  Вадика.

— Алина! — снова  громко  прозвучал  голос  под  сводами  полуразрушенной  черепичной  храмовой  крышей — Я  ждал  тебя! Любовь  моя!

— Элоим! Любовь  моя!- кричала  Алина  сама  не  своя, вырываясь  из  рук  Александра. Он  еле  удерживал  ее.

— Держи  ее! — приказал  Миленхирим — Даже, если, будет  кусаться! Без  тебя  мне  не  справиться! Все  случилось  раньше  намеченного, и  еще  рано  до  начала  затмения!

 Алина, брыкаясь, ударила  Александра  по  его  мужскому  уязвимому  месту  и  все  же  вырвалась. Она  бросилась  бежать  к  стоящему  впереди  в  белом  тумане  каменному  ложу  Элоима.

   Алина  понеслась  как  угорелая, спотыкаясь  о  торчащие  выступающие  неровные  камни  пола, и  могла  подвернуть  ногу, но  теперь  ее  ничто  не  удерживало, и  она  почти  подлетела  к  ложу  своей  любви  с  Элоимом. Как  вдруг  ее  отбросило  что-то  назад  с  силой, и  она  упала  на  каменный  пол  каменного  храма  уже  под  ноги  самому  подоспевшему  к  ней  Ангелу  Миленхириму. Перед  ней  на  некотором  расстоянии  выросла  из  этого  тумана  сама  Изигирь. Она  черной  вьющейся  тенью  над  белым  туманом  вознеслась  вверх  над  полом  храма  и  сверкнула  черными  светящимися  пламенем  Ада  глазами.