нагрудника. Лицом капитан, конечно, не вышел – оно было очень худым, с чересчур выразительными скулами. Большой нос с большой горбинкой, а так же очень высокий подбородок. Морщины, полученные от неумолимо текущих лет, не особо скрашивали всю эту картину. Единственная положительная черта лица капитана это глаза. Пронзительные и практически постоянно суженные, карие глаза Дюнвиша практически всегда выказывали внутреннее недовольство и выдавали строгую натуру воина. Его кулаки были часто сжаты. По словам солдат – они разжимаются только тогда, когда капитан ложится спать. Так это или нет – ведомо только самому капитану.

Дюнвиш уже вовсю командовал сворачиванием своей собственной палатки. Его громогласный голос было тяжело не услышать. Бывалый командир был любителем говорить, в особенности командовать, на повышенных тонах. Громкий, басистый голос самого капитана немало помогал ему в командовании, проникая чуть ли не в душу солдат, заставляя их беспрекословно подчиняться. И глас, и внешность капитана в совокупности помогали довольно быстро выделить его из толпы. Его было крайне тяжело с кем-либо перепутать. Подъехав поближе к капитану, Балдуин спешился и учтиво поклонился.

— Капитан Дюнвиш, спешу вас поздравить, принц Олеандр приказал назначить вас главным в лагере и передал вам благодарность за умелую защиту лагеря, — отрапортовал Балдуин, помня об этикете сложив руки за спиной.

— Ясно, что ж, передайте мою взаимную благодарность его высочеству за самоотверженный бросок в гущу боя. Это конечно очень и очень рискованно, но, по крайней мере, сработало. Я прослежу за тем, чтобы к вашему возвращению от этого лагеря не осталось ни следа, — ответил Балдуину Дюнвиш. Телохранитель принца в ответ лишь кивнул. Забравшись на коня, страж направился собирать других бойцов.

Если уж его высочество был так уверен в капитане Дюнвише, то и самому Балдуину нет какого-либо смысла ему не доверять. Из-за стен ставки шёл дым. Это горели погребальные костры, на которых сжигали павших солдат Альянса. Осгобарцы бросили своих воинов гнить на поле боя, вот пусть они там и гниют, а хоронить вражеских солдат было не только некогда, но и было попросту незачем – кому это теперь надо? Вот именно что уже никому. Разъезжая по лагерю на своём пегом жеребце, Балдуин звал за собой всадников, которые в самом начале сражения сопровождали принца. Да, выжили не все, но довольно многие. Витязи из Пограничных Княжеств после конца сражения покинули Броксулар. Что ими руководствовало – никому не было понятно. Возможно, они посчитали, что они вполне себе выслужились перед принцем и не обязаны более его защищать.

Спустя где-то двадцать минут, Балдуин с отрядом телохранителей подъехал к северному выходу из лагеря. Там их уже ждал Олеандр. Соединившись со своим принцем, всадники отправились в город, который в прошлом году уже принимал у себя и принца Олеандра и императора Барлейфа. Принц хорошо помнил путь до города, посему особо много времени это не займёт – больше чем день-два дорога так точно не заберёт.  По дороге можно было заглянуть в харчевню перекусить, хотя зависит от того затянется ли дорога или нет.

По облитой кровью земле, заваленной трупами солдат как союзных так и вражеских было нелегко проезжать, и не потому что кони не могли пройти через погибших, а из-за того что было больно осознавать сколько хороших людей сложило здесь головы, унося за собой как можно больше осгобарской черни. Если б только магов не запретили использовать в бою, было бы легче…