— А что? — удивился доктор.

 — Оправдания! Да, да — оправдания… Своим действиям, поступкам, желаниям или же отсутствию таковых. И я испугавшись этого поначалу стал избегать встреч с ней, убеждая себя, что и она думает также. Более того, мне вдруг захотелось, чтобы она совершила какой-нибудь безрассудный, гадкий поступок, который давал бы мне право поставить её в положение того, кто стал инициатором разрыва наших отношений, тем самым сняв с себя какую-либо ответственность. И я, по сути, крепко уверовав в неизбежность того, что именно так и будет, стал желать этого всей своей мелкой и паршивой душой…

— Ну вот опять! — воскликнул Лгунов работая на опережение. —  Что же у вас за такое негативное отношение к самому себе, голубчик? А? Это надо же так не любить себя! Вот объясните, в чём ваша вина?

 — Как в чём? Это же очевидно, доктор. Я желал, чтобы она первой решилась на то, на что я так и не мог решиться сам, хотя к стыду своему часто об этом думал, а потом ещё и обвинить её в случившемся… Что же это — как не подлость с моей стороны? Я уже виноват только лишь в том, что посмел допустить мысль о возможном её предательстве…

 — А почему вы были уверены, что она не могла, скажем прямо, изменить вам?

 — Да, просто не могла и всё!

 — Интересно? И, что? Она ни малейшего повода не давала усомниться в этом?

  — Я же говорю, что не давала. Но я всё настойчивее стал искать его.