В столовой стало так тихо, что слышно было тиканье часов в нагрудном кармане судьи.

– Как нету? – сипло переспросил наместник, потянув узел шейного платка, и остановился, будто не в силах идти дальше.

Женщина поднялась со своего места, оказалась рядом с Кастимиром и взяла того под руку. Но взгляд ее так и оставался прикованным к лицу Штефана. И губы призывно алели, приоткрывшись в своей влажной сочности.

– Дан Пиверень, какое наказание полагается за крупное воровство у господара? – усмехнулся Штефан, позволяя клыкам удлиниться и показывая их присутствующим. Давненько здесь арнов не видели, позабыть успели, кому служат. Ну да ничего. Он напомнит.

Судья растерянно оглянулся по сторонам, словно в попытке найти поддержку среди сидящих за столом, но гости отводили глаза и молчали.

– Дан Пиверень? – поторопил Штефан.

Председатель местного суда дернулся, как от удара, и торопливой скороговоркой пробормотал:

– Ежели по имперским законам – отрубание руки. А ежели по нашим, стобардским, тогда казнь через повешение.

– Вот видите, – улыбнулся Штефан, с удовлетворением заметив, как побледнели окружающие. – Вы сами ответили на вопрос, куда делся мой бывший управляющий.

– Ваше сиятельство, вы его что, казнили? – испуганным шепотом переспросил наместник и закашлялся. Его крупное тело содрогалось, на лбу выступил пот, руки тряслись, отыскивая что-то в карманах штанов.