– Сию минуту, милорд.

Лершик поклонился и направился к лестнице.

Штефан задумчиво смотрел ему вслед. Высокий, похожий на крючковатую сухую палку дворецкий шел, слегка раскачиваясь, шаркая и почти не поднимая ног. Длинные полы его черного кафтана скособочились и хлопали при ходьбе, а редкие седые волосы спадали на худую спину неопрятной косицей. Штефан попытался вспомнить, сколько же Лершику лет. Дворецкий служил еще при его деде. Потом при отце. И вот теперь ему достался. Этакая семейная белвильская реликвия, переходящая из поколения в поколение, от старого владельца к новому. И ему предстояло решить, сохранить эту традицию, или положить начало новой.

Штефан провел рукой по лбу, откидывая назад мешающиеся пряди, и вошел в распахнутые двери гостиной. Раньше, во времена первых Кронов, здесь был тронный зал. На стенах до сих пор оставались старые гобелены, изображающие короля Драго и приносящих ему дары иноземцев. Творения белвильских мастериц потемнели от времени, их яркие краски поблекли, но все еще можно было отчетливо рассмотреть и крупного мужчину, сидящего на троне, и алую мантию, спускающуюся на каменные ступени, и склонивших головы вассалов, и напыщенных аверских послов. Десять гобеленов, по пять на каждой стене. А сами стены простые, не облагороженные дубовыми панелями. Грубая кладка, неровные швы, потемневший от времени камень.

Штефан прошел к неудобному, с высокой спинкой креслу, и сел в него, вытянув ноги к камину. Шустрая девчушка уже успела разжечь огонь, и сейчас тот громко трещал, поедая толстые поленья.